Я к символизму тяготею, хотя сейчас на дворе не символизм…

…я бы сослал себя за такое. Писать такие романы… Каждому писателю хочется, чтобы его сослали.

Кстати, у Есенина — которого ты не любишь, хотя на самом деле обожаешь…

О твоих геях, о любезных твоему сердцу геях — исчерпывающе: «в моих стихах».

Обыватель — это человек, которым мы не хотим быть. И, удаляясь от обывателя к какому-то призрачному «я», которым нам хочется быть, мы закрываемся в башне из слоновой кости.

Блок писал о кризисе гуманизма: «мясо белых братьев». Прекрасно! «Мясо белых братьев»: как красиво сказано. А что такое секс, если не поедание «мяса белых братьев», fresh meat? Вот у меня был один «белый брат», Рома, который, когда у нас был первый раз, страшно удивился и сказал с негодованием: «Как можно хэ в живого человека?!» Вот если бы я Роме про крылатых львов сказал, он бы меня совсем не понял. Он человек дна…

…быть наедине с самим собой тяжело, потому что ты весь груз берешь на себя, а общество, разговоры о политике — избавляют от этого груза.

А так — стыд и трепет, как у Кьеркегора. Я еще не читал своего романа, только открывал, осторожно, по строчке смотрел… Потому что стыдно. Лучший шанс, который тебе каждый раз дает выход книги, — это возможность переписать ее в будущем, даже написать лучше. Вот в этом смысле все мои книги — продолжение одной. Ты написал книгу — сделал злое, аморальное дело, но тебе дается шанс исправиться, написать еще одну — и ты в очередной раз потом еще больше усугубляешь свое зло.

Второй вопрос: почему Анна Андреевна защищала Дантеса?

— Из игры?

— Нет. Это все на тему геев! Люди не знают, что Пушкина геи убили. Дантес был молодым человеком на содержании у голландского посла, барона Геккерна. Ты помнишь это, конечно.

Александр Ильянен