на этой земле нет места бракованным тварям,
их с отвращеньем швыряют на дно в помойные ямы,
будто "собачки-мусор", будто их место-за краем,
где точно никто не услышит, как они скулят, умирая.

я была на дне этих псин, потеряв уже голос от воя,
я была самой грязной и самой отвратной из них,
но почему-то какой-то жуткий дурак, идиот ли,
не брезгуя, взял мое тело в объятья ладоней своих.

и отмыв, согревая, он тихо и мягко мне говорил,
что я вовсе не псина на черном и грязном дне,
что жуткие раны и язвы он нежно мне залечил,
и можно больше не выть, умирая в грязи и золе.

я, лишь рыдая от счастья, обнимала его за плечи,
внимая каждому теплому слову, что тихо он мне говорил.
я верила, именно он вЫходит и излечит
сердце мое, что втоптано жизнью в гниющую бездну могил.