если ты про мать – редко видимся, к радости обоюдной, если про работу – то я нашла себе поуютней, если про погоду, то город наполнен влагой и темнотой. если вдруг про сердце, то есть два друга, они поют мне: «я не той, хто тобi потрiбен, не той, не той». если ты про моих друзей – то не объяснишь, как у того дочурка, у той – сынишка, с остальными сидим на кухне и пьем винишко, шутим новые шутки и много ржем. если ты про книжку – то у меня тут случилась книжка, даже можно хвастаться тиражом. я даю концерты, вот за три месяца три столицы, и приходят люди, приносят такие лица! – я читаю, травлю им всякие небылицы и народ, по-моему, веселится, и мне делается так пьяно и хорошо, что с тобой хотелось бы поделиться – если б ты когда-нибудь да пришел. память по твоим словечкам, вещам, подаркам, нашим теркам, фоткам, прогулкам, паркам – ходит как по горной деревне после обвала. а у бывшей большой любви, где-то в ноябре первенец родился, назвали Марком. тут бы я, конечно, вспомнила о тебе, если бы когда-нибудь забывала. что ты делал? учил своим параноидальным фильмам, фразам, таскал по лучшим своим едальням, ставил музыку, был ближайшим, всегдашним, дальним, резал сыр тупой стороной ножа. за три года не-встречи дадут медаль нам. правда, руку на сердце положа, где-то после плохого дня или двух бутылок мне все снится твой кругло выстриженный затылок; иногда я думаю, что с тебя началась череда всех вот этих холодных, милых вежливых, усталых, кривых ухмылок мальчиков, что спят со мной, не любя. просто ты меня больше не защищаешь. вероятно, ты то же самое ощущаешь, где-то в самой чертовой глубине - хотя дай тебе Бог, чтоб не. (с) Вера Полозкова