Ну что, сёстры, вот и осень, унылая пора. Кому очей очарованье, а кому обострение всех «хроник Амбера». Уж реже солнышко блистало, короче становился день, а какие-то волшебники с капитанского мостика сделали его ещё короче, установив в стране вечное зимнее время.
Мало их в школе волшебства розгами пороли, надо было сразу в жаб превращать. Хотели, видать, как лучше — любили они, знаете ли, мороз и солнце, и чтобы лыжня не кончалась…, а получилось, как всегда: по их милости с началом ноября вставать трудовому народу приходится в полной темноте, а к Новому году рассвет наступает часов в 10 в той части суток, которая по недоразумению продолжает называться утром.
Говорят, правда, что кто-то там одумался, и летнее время нам таки вернут. Что не может не радовать, ибо два этих года для меня и моих коллег по диагнозу выдались на редкость тяжёлыми.
Итак, лично я в последние месяца полтора живу ожиданием торжества астрономической справедливости. Когда в организме и так проблемы с серотонином, утренние вставания в вечных сумерках могут быть приравнены к первой ступени пыток. Однако если справедливость не восторжествует…
Как сказал кто-то умный, нужно надеяться на лучшее, но готовиться к худшему. Тем более, что осень — она всё равно осень, и даже наши великие маги никогда не смогут её отменить совсем. Но сделать осень (да и, кстати, весну) если не любимым, то хотя бы более-менее комфортным временем года мы можем и сами, поскольку — между нами, девочками — мы тоже волшебницы.
И нам вполне по силам сделать так, чтобы осень, да и весна, по качеству жизни не слишком отличались от прочих сезонов. Или вовсе от них не отличались.
Прекрасные слова про то, что осень — это, мол, кресло, плед, глинтвейн и книжка под дождливое настроение, оставим в качестве прекрасных слов. В конце концов, иногда мы действительно можем позволить себе всё это. Да и в рабочий полдень само осознание возможности, пусть и гипотетической, подобных приятных вещей в нашей жизни способно кратковременно повысит иммунитет. Не нужно принижать роль мечты. Но и отдавать ей главное место в борьбе за хорошую жизнь тоже не стоит. За хорошую жизнь таки надо действительно бороться. А это вовсе не так приятно, как лежать, пребывая в унынии, и сетовать на ужасные обстоятельства жизни.
Поэтому сейчас я буду говорить противные и гадкие вещи. После которых предвижу «комменты» в духе «старо как мир», «да это и так понятно», «только время зря потеряла, читая, тьфу».
Итак, первое всеми любимое и — разумеется — всеми неукоснительно соблюдаемое.
Режим дня.
Товарищи хроники, братья и сёстры мои по разуму, как ни грустно это звучит, но с момента постановки нам диагноза и навсегда ночные бдения — за компьютером или просто на кухне с друзьями под коньяк — не для нас. И работа вахтенным методом. И много чего ещё. Сон меньше восьми часов в сутки — тоже не для нас. Вставания в полдень — и это, увы, нам тоже отныне недоступно, даже по выходным. Ибо подобные вставания влекут за собой новый сбой режима. Мы с вами уже довели свой организм до плачевного состояния. И теперь нам придётся с этим считаться.
Все мы с вами лежали в больнице и все помним, что там люди, то есть, пациенты, не делятся на сов и жаворонков. Все дружно отрубаются в 22.00, а в 8.00 не менее дружно встают. Впрочем, сестра с градусниками является ещё раньше.
В 9 утра у всех завтрак. И все почему-то едят. Даже я, которая в «мирной» жизни не может подумать о завтраке без тошноты раньше полудня в лучшем случае… То есть, не могла. Потому что теперь могу. В настоящий момент на моих часах 8 утра, и я жадно поедаю — вы не поверите — пшённую кашу. Ну просто я встала в 7, а не в 11. Правда, накануне я и легла не в три часа ночи, как делала ещё три месяца назад.
Итак, если кто-нибудь скажет мне, что люди делятся на сов и жаворонков, и с этим ничего нельзя поделать, то могу вас обрадовать: поделать можно. Я вот поделала. И сейчас на дворе уже давно октябрь, а я функционирую так же бодро, как в августе.
Летом можно будет вставать пораньше. А вот вставать попозже зимой всё равно не надо.
Вопрос из зала: а как при таком режиме можно хоть что-то успевать по работе, дому и вообще?
Мой ответ: можно, но существенно сократив просмотр телевизора. В сущности, его действительно лучше вообще выбросить. Уж очень у него КПД низкий. Отдыхать он не помогает, а даже совсем наоборот, и полезной информации из него не вытащишь — потребляй, что покажут. При поголовном наличии у граждан Интернета вообще не понимаю, для чего нужен ещё и телевизор.
Интернет хорош тем, что там можно и посмотреть хорошие фильмы, когда это нужно вам, а не составителям программы на неделю, и получить необходимую именно вам информацию… А ещё заблудиться и зависнуть в нём часиков на пять гораздо проще. Так что, придётся и с этим завязывать.
Сёстры, положа руку на сердце и прочие священные места, торжественно признаюсь: у меня случаются немытая посуда, не дописанные вовремя статьи, не сданные вовремя заказы и отменённые тренировки, не потому что я ложусь в десять вечера и встаю в семь утра. А потому что я не всегда могу вытащить себя из Интернета.
А я кому-то пообещала, что волшебство — это легко и просто?
Знаете ли, очень трудно (лично мне) не уходить «в ночь», домывая посуду или дописывая статью, чтобы «не делать это утром». Нет уж, дорогие волшебницы, придётся-таки доделывать утром. То есть, в десять вечера — отбой и никаких гвоздей. Не успели убраться? Я тоже не успела, а почему — уже написала. Так что завтра — день Полезного Интернета. То есть, только по работе. Никаких спонтанных кликов на не относящиеся к делу ссылочки. И будет вам щастье.
Да, я была полностью уверена, что уже не смогу нормально спать без долбаного феназепама. Но на днях поймала себя на давно забытом ощущении выспатости. Это когда просыпаешься и понимаешь, что отдохнула. Я уже забыла, как это бывает. Я и не подозревала, что это может случиться со мною в 7 или даже в 5 утра. Впрочем, я и не подозревала, что могу уснуть в 10 вечера безо всякого наркоза. А вот ведь…
Да ёлки-палки, пусть кто-нибудь скажет, что все мои жертвы того не стоят. Да, просыпаясь тёмным осенним утром, я по-прежнему не испытываю никакого восторга от перспективы покидать тёплую постельку. Но уже через полчаса, пробегая по пустым улицам, я почти счастлива. Этим летом я наконец-то увидела, что такое рассвет. Даже в городе он прекрасен. И предрассветные сумерки сентября имеют своё очарование, и октябрьский мрак, когда встречные бегуны на Патриарших кажутся не людьми, а чьими-то припозднившимися сновидениями. И я сама кажусь себе чем-то другим, не тем, чем я снова стану, когда погасят фонари.
Так вот, сёстры, первый наш шаг к счастливой осени — будильник, поставленный на 7 утра и решительное нет всем незавершённым делам, сказанное в 22.00.
