А потом мне стало интересно воздействие химических препаратов на организм. Ну знаешь, когда в жизни человека происходит ряд мелких неудач, а он улыбается. Не потому что он сильный. А потому что "флуоксетин". Не потому, что он борется с собой путём самоанализа и выстаивает план решения проблем, просыпаясь каждое утро с мыслью " ты сможешь, старина". А потому что избыток серотонина благополучно захватывается ингибиторами, и вроде бы, легче, вроде бы жить можно.
Когда ты вдруг чувствуешь, что сможешь выучить тридцать страниц по физиологии дыхания и еще пару стихов Бродского. Потому что "Ноотропил" превосходно взаимодействует с твоими нейромедиаторами.

А потом я поняла, что больше не жду от людей ровно ничего. Не жду выполнения их обещаний, исполнения планов. Планы-вещь хрупкая и почти как пыль.
Да и проще так. Ничего не ждать.
И все обещания летят в мусорницу до того, как придет время их неисполнения. И если ты хочешь, ты можешь достать их и воплотить. Я буду рада.

А потом весна обрушилась на нас плюсовой температурой и улыбками. Весна стала самой прекрасной причиной невыполненных домашних заданий.

А потом люди, которые меня не любили и люди, которые, наверное, чувствовали что-то хорошее, дружно сделали вид, что меня нет. Просто в один день.
Вот было ли у тебя такое, что ты приходишь в универ, как обычно, после вторника или среды, но вдруг чувствуешь, что тебя нет. Наконец-то тебя нет.
Ты больше не тот, кого нужно бояться, любить, ненавидеть. Как будто кто-то за ночь выделил твой мирок, нажав благополучно delete.
Я никогда не чувствовала себя такой посредственной, обычной. Обычной. И если честно, это даёт свободу.