— И называется это заблуждение в психологии - теория Золотого века. Неверное представление, что другой период времени лучше, чем тот, в котором ты живешь. Это изъян в романтическом воображении тех людей, которым очень трудно смирится с настоящим.

— Давайте не возвращаться в двадцатые годы, надо остаться здесь, это же начало прекрасной эпохи. Это самая прекрасная эпоха в истории Парижа.
— Но как же двадцатые годы? И Чарльстон, и Хемингуэй, и Фицджеральды? Я их обожаю.
— Но это же настоящее. Оно скучное.
— Скучное? Это не мое настоящее. Я из две тысячи десятого года.
— В каком смысле?
— Я нагрянул к вам так же, как мы нагрянули в девяностые годы девятнадцатого века. Я пытался сбежать из своего настоящего, как Вы — из своего в Золотой век.
— Но Вы же не считаете двадцатые годы Золотым веком?
— Для меня они таковы. Вы посмотрите, для них Золотым веком был Ренессанс, они променяли бы прекрасную эпоху на то, чтобы рисовать рядом с Тицианом и Микеланджело. А для тех, я полагаю, жизнь была бы намного лучше во времена Кублахана…
Да, настоящее таково — оно не достаточно хорошо, потому что жизнь не достаточно хороша! Если бы я хотел написать что-то достойное, мне пришлось бы избавиться от своих иллюзий, и я был бы более счастлив в прошлом, если бы это было мое время.

Полночь в Париже, 2011