.. А потом мы бы проснулись, каждый у себя. Он в своем городе, а я в своем. И мы с ним снова отплевывались бы друг от друга, но где-то внутри - я это точно знаю - ему и мне будет самую капельку не хватать какой-то важной фигни.
Например, друг друга.
Или того, что мы не сделали, потому что уснули. Его сосредоточенного сопения, пока он будет меня будить. Моего недовольного лица, потому что "какого черта, я так хорошо спал?!". Его, который полезет целоваться, одновременно пытаясь стащить с меня футболку. Меня, который станет материться так, что затрещат обои на стенах, а через секунду уже будет расстегивать его джинсы.
Он никогда не делает это молча.
Зато я молчу за двоих.
Представь, какую надо иметь силу воли? Но - ни звука. Вот не могу. Только, может быть, в самом конце, когда не чувствуешь тела, а в животе разгорается пламя. Когда хочется, чтобы было больно, и ты получаешь это по полной. Когда перед тобой твое собственное отражение в его глазах, и ты уже не понимаешь, кто в ком находится.
Да блять, если без лирики, то секс с ним всегда прекрасен, потому что это одновременно жестоко и нежно, громко и беззвучно, быстро, глубоко и невероятно дразняще, сильными ударами внутрь, от которых тело в дугу, а мысли - разноцветными брызгами в воздух.
И понеслась…
Я глаз от него не могу оторвать, когда он вот такой, а ему хоть бы хны, он весь в этот момент настолько раскрыт, что с ним можно делать все, что угодно.
— Тише, родной.
- Если бы я мог.
Он говорит про меня то же самое. Не знаю, кому из нас можно верить.