те, кто питается нейролептиками и транками, не пробиваются ни стихом ни словом; попробуйте расскажите таблеточной наркоманке, как много в поэзии сделала полозкова;
в отличии от пафосных дур и медиков,
они не любят мэйнстримное "псих".
их не заботит конфликт культур, инсталляции модных педиков,
и новый "пронзительно-острый" стих.
вам очень мало о них известно - их болезнь
как правило заключается в скупом "не лезь".
как из реальности их кидает в бездну - об этом тоже мало кому известно.
они натянуты, словно лески - перерезать, и кончится всё. некоторым в этом плане везёт. решатся, и как-нибудь вечером передознутся,
пока на посту медсёстры треплют про ерунду.
чтоб никогда больше не проснуться,
в своём персональном аду.
они наизусть знают названия всех таблеток, все методы медитации и уколы; и с ужасом ожидают день, когда их ширнут
галоперидолом.
иногда они думают - может и правда нахуй, пусть слюна капает изо рта. а потом звонит мама, охает, ахает, "ну как ты там".
и злые слёзы бессилия текут из глаз, остекленевших и мутных. "мама, все хорошо, я покушал утром".
что тут сделать - завести любовь себе или кота? обрести смысл или найти выход? если бы Полозкова зашла в палату, удивилась бы как оглушительно тихо, и какая всепоглощающая пустота.
я не знаю, какой об этом возможен стих,
и можно ли тут вообще подобрать слова.
вот сидит она - пуста её голова,
и лежат на столе пилюли,
которые мозг её растащат на части.
и в отличии от вас - надеюсь, теперь вы оцените своё счастье,
ей все равно, что её
не любят.