Как ты там, мое слабое утешение, моя ржавая ссадина,
ломаная банка из-под тепла?
У меня в айподе сто пять твоих фотографий, так что я тебя сюда привезла.
Я на севере Гоа, Тим, тут такой же бог, как у нас, но куда чуднее его дела.

Если едешь на ста, и слезы закатываются в уши –
это называется «с ветерком».
В барах выдают кокосовую скорлупку, чтобы ты растолок гашиш
и смешал его с табаком.
Ящерица сбежавшей татуировкой гуляет под потолком –
Ты сидишь, а она идет над тобой пешком.

Голые лампочки, Тим, жестяные кружки, пыльные майки,
нехитрый гоанский быт.
Всей литературы – только следы на песке:
скажем, узкие от ступней,
и звездчатые от лап,
и круглые от копыт.
Кажется, что и сны тебя здесь не ищут, но стоит тебе уснуть,
как никто окажется не забыт.

Вот он ты, глумливая бровь дугой, вот сменивший тебя,
с одной и второй серьгой,
Вот он новый мой праздник, который всегда с другой –
Все идут за мной от Парижа до Вайланканни, где сразу над барной стойкой
мой дорогой –
Джизус Крайст,
как водится, Всемогущий
и Всеблагой.