Сколь бы повседневность ни облагораживалась культурой, каким бы совершенным ни казался общественный договор – аморальная хтоника по-прежнему властвует в подземных залах человека. Под покровом хрупкого порядка распускаются ночные нарциссы, и биологическая система человек то и дело слышит рев древнего зверя. Каждый прекрасен в своей одержимости. Каждый – слеза вулкана, но всё же, между муравьём и маткой существует разница.

Когда мужчина оказывается свадебным генералом матриархального мира, становится очевидным, что Дьявол – вагинален, и женщина – не сущность, но портальное пространство, наводняемое толпами утробных теней. Тысячелетия патриархата, полная иллюзия подчинения, но полуночный кошмар мальчика остается всё тем же – vagina dentata, рогатая мать.

Образ покорной женщины – это образ евнуха. Даже домохозяйка – закамуфлированный потенциал уничтожения, маяк иного мира. Политкорректная концепция «эмансипированной женщины» предполагает подачку «мужской власти», но к чему этот декоративный скипетр межпространтсвенной царице? Подлинная власть, – власть глубинная, всеохватывающая и внесимволическая, – есть нечто, чем может обладать лишь Другая. В этом смысле, идеальные отношения между мужчиной и женщиной – это отношения между чародеем и демоном.

Утверждая женщину-демона, я, впрочем, не представляю её как грубый социалистический монумент Родины-Матери. И те, что утонченные, и те, что воздушные, – все они рождены под Луной, все – горны потустороннего. Пенис – лишь корм для женской тьмы. Даже в овальной пищалке обитает Люцифер. Клитор – его чувственное око.

Обожая женщину, невозможно не испытывать густой, но приглушенный очарованием ужас: каждая Венера – это крематорий, в который влечет уснуть, чтобы проснуться по другую сторону экзистенции, в мире пылающего ядра Геи, где только вопли и красота.