…Мы недавно поженились. Ещё ходили по улице и держались за руки, даже если в магазин шли. Всегда вдвоём. Я говорила ему: «Я тебя очень люблю». Я ещё не знала, как я его любила… Мы жили в общежитии пожарной части, где он служил. И тут среди ночи какой- то шум – на Чернобыльской АЭС пожар. Уехали они без брезентовых костюмов: как были в одних рубашках, так и уехали. Их не предупредили. Вызвали на обыкновенный пожар… А теперь – клиника острой лучевой болезни… После операции по пересадке костного мозга мой Вася лежал уже не в больничной палате, а в специальной барокамере, за прозрачной плёнкой, куда заходить не разрешалось, поскольку уровень радиации был очень высокий. Там такие специальные приспособления есть, чтобы, не заходя под плёнку, вводить уколы, ставить катетер… Но всё на липучках, на замочках, и я научилась ими пользоваться: открывать и пробираться к нему. Ему стало так плохо, что я уже не могла отойти ни на минуту. Звал меня постоянно. Звал и звал… Другие барокамеры, где лежали Васины сослуживцы, тоже получившие большую дозу облучения, обслуживали солдаты, потому что штатные санитары отказывались, требуя защитной одежды. А я своему Васе всё хотела делать сама… Потом кожа начала трескаться на его руках, ногах, всё тело покрылось волдырями. Когда он ворочал головой, на подушке оставались клочья волос. А всё такое родное. Любимое… Я пыталась шутить: «Даже удобно: не надо носить расчёску». Если бы я могла выдержать физически, то я все двадцать четыре часа не ушла бы от него и сидела рядышком. Потому что, верите ли, мне каждую минутку, которую я пропустила, было жалко… И я готова была сделать всё, чтобы он только не думал о смерти… И о том не думал, что болезнь его ужасная и я его боюсь. Помню обрывок какого-то разговора, кто-то увещевает: Вы должны не забывать: перед вами уже не муж, не любимый человек, а радиоактивный объект с высокой плотностью заражения. Вы же не самоубийца. Возьмите себя в руки. А я как умалишённая: Я его люблю! Я его люблю! Он спал, а я шептала: «Я тебя люблю!» Шла по больничному двору: «Я тебя люблю!» Несла судно: «Я тебя люблю!» О том, что ночую у него в барокамере, никто из врачей не знал. Не догадывался. Пускали меня медсёстры. Первое время тоже уговаривали: Ты – молодая. Что ты надумала? Сгорите вместе. А я, как собачка, бегала за ними, стояла часами под дверью, просила- умоляла. И тогда они: Чёрт с тобой! Ты – ненормальная! А мне было всё равно: я его любила и ничего не боялась. Утром, перед восьмью часами, когда начинался врачебный обход, показывали мне через плёнку: «Беги!» На час сбегаю в гостиницу. А с девяти утра до девяти вечера у меня пропуск. Ноги мои посинели до колен, распухли, настолько я уставала. Но моя душа была крепче тела… Моя любовь… Понимаю: о смерти люди не хотят слушать. О страшном… Но я вам рассказала о любви… Как я любила… И люблю… А когда есть такая любовь, нет страха, нет усталости, нет сомнений, нет препятствий.