Мы были. Все вместе, молодые и живые, мы были в тот день, порешивший все вопросы и сложности. Мы прорез а ли волны сугробов своими раскинутыми в стороны руками-парусами; бежали, противясь ледяному шторму, играющему нашими выбившимися из под теплых шапок волосами; мы задирали головы к небу и изучали созвездия на морозном ночном небе, и мы видели путь, и мы могли испить из него белоснежное пенистое молоко, словно из детства, стоило нам только протянуть руки к этой призрачной высоте; а потом изучали линии морщинок у глаз и губ друг друга, когда смеялись, а потом вытирали слезы холодными пальцами, и шептали тихие мирные слова, что, казалось, никакой страх не выдержит их теплоты; и мы слушали истинную тишину, лежа на спинах в холодном поле и провожая облака на голубом покрывале мира, ощущая, что мы последние люди на Земле и мы живы; и мы кричали, как сумасшедшие о своем безумстве, прорезая колкий воздух своими громкими голосами, и мы были бесконечны, были частью этой вселенной, и мы были вселенной друг для друга, когда неслись, подхватываемые дыханием Января, по безлюдной дороге; когда смотрели на огонь и пели песни, строчки которых всплывали из далекого прошлого, когда сердце еще по-детски билось, а сладкая вата еще была перистыми облаками.
Мы были бесконечны.