Привет мой дорогой не-друг. Глупо и говорить о том, сколько времени прошло с того дня, когда мы в последний раз разговаривали, и гораздо больше - с момента нашей последней встречи. Еще глупее будет сказать о том, сколько раз я порывалась написать, позвонить, да хоть бы послать почтового голубя, чем черт не шутит, но каждый раз что-то останавливало. И вот (какое жалкое зрелище) пишу тебе настоящее письмо, которое не отправлю, уподобляясь героиням сопливых мелодрам, которые так ненавижу. Хорошо, что ты не видишь, как низко я пала. Не могу сказать, что тебя не хватает. Может, даже наоборот. Первое время после расставания (не совсем «расставания» в том смысле, в котором обычно употребляют это слово, скорее - расхождения в пространстве) я даже ощутила некоторое облегчение. Когда дорожишь чем-то очень сильно, то больше всего боишься потерять, и этот страх потери преследовал меня попятам. Конечно, я скрывала его под напускным безразличием (как же хорошо, что ты все же никогда не сможешь это прочитать!), но легче от этого не становилось. И вот когда мы сказали друг другу последнее «Пока. Удачи тебе», у меня будто камень с души свалился. Вот оно, самое худшее! Отворачиваюсь, чтобы не видеть твою спину и иду в противоположном направлении, хотя мне, вообще-то, нужно в другую сторону. В одну сторону с тобой, но я решила не затягивать наше расставание/расхождение, ни к чему были еще несколько долгих минут неловкого молчания. Под конец нашей недо-истории нам уже нечего было сказать друг другу, от того более странно то, что я так много хочу рассказать тебе сейчас. Видишь, по-прежнему использую неоправданно много местоимений, ничуть не изменилась за эти годы. Тогда мне казалось, что самое худшее – потерять не только тебя, но и связь с тобой, но, как выяснилось, сохранить ее оказалось еще страшнее . Не понимаешь о чем я? Прочитай стихотворение «Клерити Пэйдж» Веры Полозковой и поймешь. Я по- прежнему снимаю для тебя все пробы. Иными словами – ношу тебя в голове, как заложника. Мне казалось, что будет невыносимо утратить целиком, поэтому незначительные мелочи решила оставить. Я слушаю твою музыку (она абсолютно вся мне нравится), читаю книги (ситуация противоположная той, что с музыкой) и смотрю фильмы (50 на 50, должна сказать, у тебя очень специфические предпочтения во всем, но в кинематографе - особенно). Знаешь, как мониторе компьютера всплывает предупредительное окно антивирусных программ? Когда я пытаюсь составить собственное мнение по какому-то вопросу, где-то на задворках сознания таким же самым «окном» всплывает твое. Ты как вирус, прочно засевший в серых клеточках. Часто думаю, что мы можем встретиться, и от этой мысли становится приятно и волнительно. А от мысли, что скорее всего, не увидимся уже никогда, не так приятно, но спокойно. Это значит, что мы друг друга уже не разочаруем, запомним такими, как в момент расставания. Знаешь, пожалуй, предпочту спокойствие, всем от этого будет лучше. И так постоянно о тебе думаю, не зачем еще и видеть. Не волнуйся, это не последнее письмо, я обещаю, что буде не-писать еще. Кстати, за все письмо я ни разу не сделала ни малейшего намека на твою половую принадлежность, вот как наловчилась писать. Ха, завидуй!
P.S. Пробовала твои любимые сигареты. Как ты куришь это дерьмо, неужели нельзя найти марку получше?
Не люблю, не целую, неискренне не твоя Л.