"Никто тебе правду не скажет, потому что никто не знает, а я скажу.

Мазохизм предполагает, что ты тащишься от боли, но ты разве тащишься? В глаза мне смотри! Потухли! Нет ничего, смирение, покорность, обреченность, как муха в янтаре, тьфу на тебя, смотреть противно. Уйди с глаз долой… Нет, стой. И мне налей.

Можешь называть это благородством и силой, можешь называть это истинной любовью, но мы-то оба знаем: это всего лишь гвоздь, вбитый в твою психику в детстве. Тебе без боли страшно. Ты чувств других не знаешь, чтоб без боли, чтоб не страдать - так ты не умеешь. Вина у тебя в подкладку вшита, не увидишь невооруженным взглядом. За что ты платишь? Кому ты платишь? Девочка моя… Если бы я знал… Убил бы тебя сам. Веришь?..

Я вообще-то что пришел сказать.
Я восхищаюсь тобой, правда. Не твоей самоотдачей, не самопожертвованием, не терпением. Никто не знает, а я знаю и потому восхищаюсь тем, что верна своим чувствам, несмотря на то, что не чувствуешь их.

Никто не знает, каково это - трогать сердце и не чувствовать прикосновений. Онеметь изнутри, захлебнуться душевной комой и застыть.
А потом сказать: "люблю".

Никто не знает, каково уйти в минус. И улыбаться непослушными губами, и уверять, что в порядке, что совсем не больно, уже - не больно, ты продолжай, если счастлив от этого будешь, мне и этого хватит.

Никто не знает…
А я бы снова жизнь отдал, чтобы не знала и ты".