восьмилетней мне мечталось пожить отдельно
от родителей, на восстания, вон в том доме
о двух башнях, устроить там богадельню
и молиться о черных буквах в горящем томе.
а еще я мечтала, конечно, снимать однушку
чтоб вокруг - снега, автобусы и столица
жить одна, но не чтобы смотреть порнушку
а чтоб жили со мной сочувствующие лица

чтобы в ванной плескалось, в кухне дымилось вкусно,
и кончались зубные пасты, шампуни, мыло
чтобы мне никогда-никогда не бывало грустно
чтобы солнце людских ладошек со мною было
восемнадцатилетней мне доставались лавры
в виде дома, что на восстания из двух башен
я ушла в академ, не ставшая бакалавром
полюбила мужчину, он был и красив и страшен

а потом разлюбилось - так, обоюдоостро
наши праздничные сервизы покрылись пылью
вместе с пальмой ушел на дно тридевятый остров
только башенки так и остались стоять, как были
и сейчас, проводив гостей из своей однушки
я дымлю голубой парламент по-холостяцки
почему-то все те, с кем так беззаветно дружим,
у меня навсегда не могут никак остаться

и наверное лучше мечтать в восьмилетнем теле
о друзьях, что по старой сказке приходят в полночь
о восьми распрекрасных пятницах на неделе
о таких вещах, о которых всегда не помнишь
жизнь моя разбросала вещи в соседнем доме
вот мол я, молода-красива, за хвост хватай же
я молюсь почерневшим буквам в горящем томе
чтоб они подсказали что же мне делать дальше

а они извиваются в пламени зажигалки
и понятия не имеют, что дальше делать
смысл заламывать руки, толку стоять на Калке?
я жива и прекрасна,

завтра

мне

будет

девять