Бальони танцевал с необыкновенно красивой женщиной, своей возлюбленной. Он был нежен с ней, и Лукреция, глядя на них, шепнула брату:
— Как он любезен! И несмотря на то, что о нем говорят, будто он жестоко обращается с теми, кто обидел его.
Тогда Чезаре повернул Лукрецию к себе:
— Какое отношение имеет его любезность, которую он проявляет к своей даме, к той жестокости, которую он проявляет ко всем прочим?
— Трудно поверить, что человек может быть таким добрым и таким жестокими.
— А я разве не добр? А я разве не жесток?
— Ты, Чезаре… Ты совсем не такой, как все остальные люди.
Ее слова заставили его улыбнуться; она почувствовала, что он так сжал ее руку, что она чуть не закричала от боли; но боль, которую причинял ей Чезаре, доставляла ей странное наслаждение.
Виктория Холт, "Римский карнавал".