Все, что было или могло бы быть, оголено, осмеяно, озвучено, опорочено, опошлено, называй как хочешь, но суть одна. "Со шрамами и тонкими запястьями, опущенными уголками губ изо дня в день, вечерами на заброшенной стройке и нелепыми оправданиями". Сейчас музы задушены чужим смехом и захлебываются в людской повседневности. Теперь все нараспашку, смори, продует. И это не разочарование, ну только если в самой нелепости положения дел.

Ее слова, которые я молчаливо проглотила, все держатся в моих ушах, как застоенная вода в какой-то канаве. И обидно, и горько, и противно.
Я плыву в вакууме собственной пустоты, абстрагировавшись от людей. Периодически выдергиваю себя за воротник наружу, чтобы убедить в том, что я вовсе не тот Обломов, однако каждый день заново проплывает там. Мои слова липкие, тошные, превращают мысли в материю, которая тут же прирастает ко мне со всех сторон.

Друг, займи мне место в Аду.