мы влюблялись отчаянно, до стихов,
целовали прекраснейший мир верлибрами.
мир шептал нам:
«я – всё.
я твой дом.
твой кров.
обожай меня всеми фибрами».

я старалась, я лезла из кожи вон,
повторяя: «я жизнь. я странствую».
мир смеялся, за радостью пряча стон,
над нелепой судьбой цыганскою.

я о ветер северный тёрлась лбом,
терпкий воздух рвала ключицами,
я воспела тот мир всем своим нутром –
исхудавшая, бледнолицая.

я краснела, смущалась, вращалась, жгла
мёртвый том третьих душ, бездушная.
я – глупец.
я – огонь.
я – не я.
я – мгла,
я – осмеяна и разрушена.

у меня в середине диван и стол,
по краям чистый пруд и лилии.
я хитёр.
я криклив.
я делец.
посол
в опороченной солнцем Ливии.

я на шее ношу не кулон. не крест.
не медаль. не платок. не женщину.
я ношу любовь. я христос-воскрес,
людям всем с куличом обещанный.

вы влюблялись в меня до картин, до пьес,
до рыдающей счастьем музыки.
вы хватали зубами суфле небес,
задыхались от страсти мускусной.

я был нужен всем, бирюзовый рай,
изумрудный сад, ад рубиновый.
я – твой мир.
так держи мой неровный край,
мою целостность половинную.

я влюблялась в себя до молитв, до снов
полусказочным полуразумом.
я – свой мир.
я в безумьи своих оков,
я ничейная, несуразная.

я не мир, я ещё не совсем рождён,
но я буду людской Вселенною.

я люблю вас до слёз золотым дождём,
я – божественность повседневного.

Татьяна Красильникова