Роберт, приехавший из Берлина, всё такой же добрый, улыбчивый, безумно любящий свою жену и лысый. Последнее звучит как оскорбление для любого (нормального-обычного) человека, но он засмеялся так, что наверняка вереница котов с крыльями (к несчастью, всего лишь обычных птиц) сорвались с ветки и улетели в том направлении, где их найти не получится.
- Как хорошо, что хоть что-то не меняется, - сказала я, смотря на его голову.
- Да я вот точно так же думаю. Смотрю на свою жизнь, и не могу понять, что такого произошло, что я и не сразу заметил, как Евросоюз высосал из моей страны все соки, хороших людей понаскоращял столько, что уже боишься им в глаза смотреть, а Россия с каждым годом становится всё роднее, хотя раньше грязь и мусор убивали. И вот после этого подхожу я к зеркалу, смотрюсь и понимаю: всё меняется, а я что? Я всё ещё лысый. Значит, всё обязательно наладится.
И я сама действительно поверила в то, что пока у Роберта сохранилась его восхитительная логика, и характер двадцатилетнего во все его сорок, и пока он не забывает привозить мне засахаренные фиалки и апельсиновый ликёр (да-да, девушки, рассуждающие о котах и осени, на самом деле тоже любят, когда им дарят подарки и даже пьют алкоголь) и другие сладости, пока он продолжает смотреть на свою жену так же, как будто увидел её впервые, пока он относится ко мне с тем же уважением, с каким, пожалуй, относится к своим партнёрам -
пожалуй, тогда я тоже буду готова поверить, что всё ещё обязательно наладиться.
P.S. А я сегодня смогла попасть домой чуть раньше (раньше на года), чем всегда. И причина вовсе не в том, что я смогу остаться здесь до семи, чтобы в восемь спокойной и красивой поехать к Роберту и его друзьям на ужин. Нет, всё даже хуже, потому что я переодеваю удобную одежду на красивую, чтобы (постараться) не поставить в неловкое положение этих прекрасных людей, и ещё три (столетия) часа я обязана провести на лекции, в которой будет вестись обсуждение о математических формулах в мировой литературе.
Сдаётся мне, что это (извращение, извращение, извращение надо (всем на свете) мной!) показатель того, что не только я тихонечко схожу с разума.