«- Сэмми – Дин никогда в своей жизни не заикался и не говорил так быстро – Сэмми, положи пистолет.
- Ничего не будет – говорит Сэм и приставляет Кольт к виску. Выстрел – это музыка. Бах.
***
Залитый кровью ковёр он отогнул и свернул у кровати. Голые доски в светлой пыли. Дин уверен, что тело Сэма нельзя двигать, поэтому он крайне осторожно вытащил из-под него ковёр. Наверное, Сэму будет неприятно проснуться в собственной крови. Это единственное, что он себе позволил. Доводы фланируют в его голове как тени от птичьих крыльев. Доски чуть зеленоватые. Воздух холодный и монохромный. Дин открыл окно и зачем-то включил кондиционер. У Сэма очень удовлетворённое выражение лица. И три четверти развороченной черепной коробки. Он всё ещё слышит выстрел. Кто-то в его голове нажимает на одну и ту же клавишу. Бах. Музыка. Бах. Дин сворачивал ковёр так, чтобы ненароком не коснуться осколков костей и нежной кашицы мозга. Он ложится рядом с мёртвым Сэмом и снимает с его руки часы.
Время, около полуночи. Ему стоило задержаться с Бобби подольше. Поговорить с Бобби подольше. Возможно, Бобби рассказал бы ему что-то, чего он не знал о себе, мире или о Сэме. Бобби ведь имел обыкновение быть толковым. Дину кажется, что все его мышцы находятся в движении, будто он бежит. Но он не двигается, вытянувшись параллельно мёртвому телу брата. Он ощущает гладкие затёртые доски пола ладонями. Этими же ладонями вчера он проводил по мокрой от пота спине Сэма. Дин уверен, что всё не может произойти так. В полночь появится карета с окровавленной тыквой и мыши с горнами и трубами сыграют что-то мажорное. Сэм очнётся и его висок будет цел, как вчера, когда Дин что-то говорил ему на ухо. Что-то пошлое. И идиотское. Не вроде всех этих постельных разговоров. Что-то родственное. Вроде, того, а что, если бы так было, когда им обоим было бы до двадцати и они ни разу не были в аду. Дин разглядывает потолок. Проходит время, и часы Сэма выпадают из его пальцев. Он не может пошевелиться, а воздух в номере сгущается, и кровь поднимается воздух, танцующая, сплетаясь, образует будто кипящий комок тонких кровяных змей. Клубок, выбрасывая ловкие нити, цепляясь за воздух, плывёт к сэмову виску. Сэм улыбается ему холодным ртом. Он повторяет:
- Ничего не будет.
Дин открывает глаза в холодный номер. Его брат по-прежнему мёртв и на часах двенадцать тридцать.
Он ощущает, что рельефный рисунок слабо полированных досок пола отпечатывается на его ладони слишком сильно и испытывает острую боль в локтях. Открывается дверь, и в комнату входит Дьявол, такой, каким Сэм описывал его. Дьявол мексиканец и он весь в белом. Подошвы его ботинок чуть дымятся. В воздухе разливается запах пригоревшего шоколада, смешанный с резким запахом гудрона и гниющей плоти. Дьявол идёт, сгибая колени чуть сильнее, чем нужно, с каждым шагом он всё ниже и ниже опускается на корточки, и, наконец, он оказывается сидящим рядом с Дином. Дьявол многомерен, он видит его так, как будто тот не просто перед ним, а везде, со всех сторон, и как бы Дин не повернул голову, он всюду видит кровь брата и Дьявола. Дьявол постукивает тростью по полу три раза и говорит:
- Береги его получше. Зазвонят все колокола и станут падать птицы и самолёты. Я ничего не предсказываю, потому что я не гадалка. Хочешь снова в ад?
Дин открывает глаза в холодный номер. Его брат по-прежнему мёртв и на часах два сорок пять.
Дверь сносит с петель потоком вязкой жидкости. Номер заполняет кислотно-жёлтая вязкая масса, стеклянно поблёскивающая и бликующая на невидимом свету. Она поднимает их над полом, Дин замечает в ней новые цвета: костно-белый и кровяно-алый, оранжевый как плазма, яркий синий цвет медного купороса. Масса поглощает их. Он не чует Сэма рядом с собой и прежде чем погрузиться внутрь переваривающего их потока, замечает только нарисованную на потолке чьей-то быстрой рукой картину: серый берег со старым мхом на ноздреватых камнях и человека в чёрной куртке. В углу картины, вместо подписи художника – жёлтый смайл. Дин открывает глаза в холодный номер. Его брат по-прежнему мёртв и на часах около четырёх утра.
Он лежит на краю Гранд-каньона. Он слышит шум, на него то и дело падают гигантские тени. Он поднимает глаза к небу и видит огромных белых птиц с человеческими ртами. Птицы пикируют, и он открывает глаза в холодный номер. Его брат по-прежнему мёртв и на часах около семи утра.
Он рядом с угольно-чёрным, сгоревшим деревом, на котором растут яблоки цвета червонного золота. У корней дерева травой шевелятся зелёные и юркие безголовые змеи. Он видит Сэма, тот одет в чёрную куртку и пьёт кофе из помятого, будто сплющенного ударом металлического термоса. Вот Сэм допивает кофе, закрывает термос и снимает куртку. Внезапно оказывается, что он наг и змеи быстрой волной бросаются к его ногам, обвивая их. Дерево приходит в движение. Чёрные ветви удлиняются и прорастают сквозь акварельный, нежный воздух к лицу Сэма. Дерево обвивает его лоб ветвями как венец. Дин открывает глаза в холодный номер. Его брат по-прежнему мёртв и на часах ровно восемь.
Он и Сэм в машине, и они едут по сухому вельду, справа рычат львы, но вот они выходят и оказывается, что у рыжих камней лежат скелеты и охряная пыль. Рык раздаётся из чёрного магнитофона. Дин открывает глаза в холодный номер. Его брат, как он считает, по-прежнему мёртв и на часах двенадцать по полудни.
(c) "Solstice Deposit"
любимый фф и сократить не посмею
via:(pure-purgatory)