Два абсолютно разных человека
Смотрели, как танцует в парке дождь
Один сказал, что дождь – сердечный лекарь,
Другой, что дождь – вода, а чувства – ложь.
Потом нежданно солнце заискрилось,
Как будто у небес своя игра.
Один сказал, что это Божья милость,
Другой сказал: «Замучила жара»
А мимо них прохожие спешили,
Мелькали, исчезая, кто куда.
Один сказал: «Какие люди злые.»
Другой спросил «А вдруг у них беда?»
А в парке на земле лежал мужчина.
Смотрели люди, косо, и ворча.
Один сказал: «Напился, как скотина»
Другой: «А вдруг инфаркт? Скорей врача.»
По парку шли влюблённые, казалось,
Что ловят каждый взгляд друг друга, вдох.
Один сказал: «Уж лучше б не влюблялась.»
Другой сказал: «Счастливые. Дай Бог.»
И вот уже у входа магазина,
Застыл один от этой красоты.
Другой сказал «Немытая витрина.»,
А первый любовался на цветы.
А дома.. «Посмотри..», - она сказала,
С восторгом, у раскрытого окна.
А он ответил: «Рама старой стала…»
Она ему: «Да нет же, там луна!!!»
Один ворчал на всех вокруг полвека,
Другой любил весь мир за солнца свет.
Два абсолютно разных человека
Живут в одной квартире много лет.
Ирина Самарина-Лабиринт
Мне так хочется дышать с ним, не думая ни о чем.
Я хочу раствориться в ночи, я хочу гулять под дождем.
Мне так хочется чистой любви, окунуться в тепло его рук.
Я давно мечтала о том, чтобы он был мой лучший друг.
Знаешь, я часто молчу, но мне всегда есть, что сказать.
Я много не говорю, я предпочитаю молчать.
Окунись с головой в мой мир, я там живу не одна.
Но я знаю одно лишь, что здесь не хватает тебя.
друзья уходят как-то невзначай,
друзья уходят в прошлое, как в память,
и мы смеемся с новыми друзьями,
а старых вспоминаем по ночам.
я живу, теряя привычки,
мелочь, тапочки и ключи,
из меня, пожалуйста, вычти
все, что было мной - и молчи.
паутина на пальцах рвется,
растворяется мир, звеня.
все, что есть - это смех и солнце.
больше нет
никакой
меня.
ревнуй меня к фонарному столбу –
высокому, красивому, прямому;
он томными ночами через тьму
мне часто освещает путь до дома.
ревнуй меня к родителям моим,
друзьям, коллегам, шефу и собаке;
я сяду, поправляя кринолин,
и буду ждать – когда дойдёт до драки.
ревнуй меня, ругай меня, вини!
и я тогда смогу, вздыхая нежно,
гордиться: «мой любимый так ревнив –
ещё чуть-чуть, и он меня зарежет!»
Ну и как объяснить, что порой очень трудно дышать.
И что ночью истошно, как маленькой, хочется плакать.
От того, что чертовски устала. Устала терять,
И что нет больше сил и желания всё это прятать.
Что живу и дышу, улыбаюсь, но всё через боль.
И как дура, реву вспоминая, считая потери.
Что меня не спасают друзья, никотин, алкоголь,
Что устала стучаться в закрытые наглухо двери.
Ну и как мне простить тех, которые клялись беречь,
И любить, и ценить…а потом уходили бесследно.
Я потом их пыталась искать среди тысячи плеч.
И носила в себе эту боль, чтоб не знали как скверно.
По утрам просыпаться, не зная, зачем новый день.
Это жутко – с утра наливать чай в одну только кружку
Или кофе. Неважно. Совсем никаких перемен.
И никто – ни звонком, ни письмом – тишину не нарушит.
Ну и как объяснить это всё? Этот страх. Эту боль.
Когда душу другим, а они так бессовестно – в клочья.
Я не знаю, за что так меня наказала любовь.
Я устала от боли. Я, правда, хочу счастья. Oчень.