Утраченные искусства

WARNING: запредельно интересно!

Реестр полезных знаний и умений, которые совершенно напрасно позабыты.

Забытое искусство жить в браке

ДЖОН БЕЙЛИ, литературный критик, муж писательницы Айрис Мердок:

Жить в браке — забытое искусство? Ха, еще бы! Ведь сегодня все талдычат молодым, что семейная жизнь — тяжкий труд. В «Отрезанной голове» — одном из самых забавных романов Айрис — героиня чувствует, что настала пора уйти от мужа. Она говорит ему: «Знаешь, дорогой, мы застыли на месте». Тот мрачно отвечает: «Но в браке и не нужно никуда двигаться. Это не транспорт». Искусство жить в браке заключается в том, чтобы даже и не пытаться «работать над отношениями». Так же естественно следует воспринимать и секс. Если вам кажется, что вы делаете это скучновато, продолжайте потихоньку в том же духе. Если же (в определенном возрасте) вы обнаруживаете, что ничего не получается, — бросьте. Предложите ей взамен приятный напиток — розовый джин, к примеру, или бутерброд с сардинами. Скорей всего ваша половина вздохнет с облегчением, и «розовый джин» или «бутерброд с сардинами» станет семейной шуткой. Вот так, глядишь, и не останется причин разрывать брачные узы — какой смысл менять жизнь, текущую так приятно и спокойно? Но, конечно, никаких собак. Кошка допустима — но зачем? Вы можете сами быть друг для друга котятами — как всю жизнь делали мы с Айрис.

Забытое искусство свистеть в два пальца

РОБЕРТ СТЕМОНС, мастер художественного свиста:
Да, было время, когда свист в два пальца был самым эффективным способом объясниться. Ну, например, тренер свистом мог намекнуть тебе, что еще одна подобная игра и к стадиону тебя на пушечный выстрел не подпустят. Отец свистом обычно приглашал присоединиться к семейной трапезе: иначе, твою мать, пойдешь спать голодным, щенок! Сегодня люди либо орут тебе в лицо, либо, если расстояние приличное, звонят по мобильному телефону и все равно орут. Лучше бы свистели — дело-то плевое!
1. Помойте руки.
2. Соедините мизинцы буквой V.
3. Поместите мизинцы под язык на расстояние 2-3 сантиметров от кончика языка. Слегка приподнимите язык.
4. Убедитесь, что кончики мизинцев касаются друг друга.
5. Плотно сомкните губы.
6. Слегка надавите пальцами на язык.
7. На случай, если вам все-таки удалось свистнуть: высота тона регулируется движением языка вперед-назад.

Забытое искусство вставать, когда входит дама

ТОМ ДЖАНОД, колумнист американского издания Esquire:
Этот человек был царственно толст. Глядя на него, можно было не сомневаться, что он и ест, и пьет по-королевски. Поэтому я и употребляю монархические эпитеты, описывая его комплекцию. Соответственно статусу он отличался щедростью и жестокостью в равной мере, без всякой оглядки на демократические условности. Особенно щедр он был к знаменитостям. Однажды мне довелось обедать за его столом вместе с одной знаменитой парой. Знаменитостью, собственно, считался муж — довольно старый; супруга же, наоборот, была молода и полагала, что ее успех всецело зависит от того, как часто она будет выставлять напоказ свою великолепную задницу. Представьте себе высоченную платиновую блондинку в обтягивающем платье, которое едва прикрывает гладко выбритую линию бикини. Дама поощряла наш вуайеризм, то и дело грациозно отлучаясь по малой нужде. В продолжение всего обеда она поднималась, натягивая до треска тонкую ткань на победно выставленном крупе, и цокала к дамской комнате. И в продолжение всего обеда царственный толстяк вставал, чтобы приветствовать ее возвращение, и призывал нас проявить такую же галантность. Вначале это казалось милым, потом забавным, но в конце концов неугомонный мочевой пузырь дамы изрядно нас измотал и мы решились спросить хозяина: «Всегда ли мужчина должен встречать входящую женщину стоя?» «Все зависит от женщины, — авторитетно объяснил он. — Такую — всегда».

Забытое искусство вести беседу

«РУКОВОДСТВА ДЛЯ НАСТОЯЩЕГО ХОЗЯИНА»:
Как распознать хорошего собеседника? Его речи внятны, ненавязчивы, разнообразны. Он редко говорит дольше трех минут подряд и не тычет вас носом в ваши заблуждения. Когда вы сказали, что жители Латинской Америки говорят по-латински, он сделал вид, что не заметил вашей оплошности. Он слушает вас, затаив дыхание. Его немногочисленные остроты запоминаются на всю жизнь, и он никогда, никогда не совершает вот таких ошибок.

1. «Я, типа, думал об этом»
Иногда люди с университетским образованием вставляют в речь «на самом деле», «как бы» и прочие «как там». Насколько бы гениальной ни была ваша мысль, заваленная словами без смысла, до собеседника она доберется в лучшем случае частями. Смысл, как тонкий фарфор, перевозить нужно с особым тщанием.

2. «Кстати…»
Люди часто ошибаются, думая, что их воспоминания придутся кстати. Если вы заговорили о режиме Виши, а ваш собеседник «кстати» припомнил, что консьержка в доме его тетушки переписывалась с одним французом, беседу можно считать загубленной.

3. «Там еще играл Брюс Уиллис… Только его сразу убили, и он весь фильм мертвец…»
В аду должен быть специальный вольер для тех, кто пересказывает книги, фильмы и пьесы.

4. «…Для начала я заказал эскариоль»
Как вы думаете, многие ваши соотечественники знают, что такое «эскариоль»? Как насчет «фон дю», «себиче», «парфе»? И чем гризетка отличается от козетки?

5. «Он подарил мне ветку синели…»
Всякий, кто разбрасывается устаревшими словами, рискует, что слушатели не смогут вспомнить, о чем он говорил. Хотя, возможно, усвоят, что сирень лет двести назад называлась синелью.

6. «Вы следите за моей мыслью?»
На это может быть только один ответ: нет, не слежу, потому что следить решительно не за чем, никакой мыслью здесь и не пахло.

7. «Я вас не утомил?»
От одного этого вопроса сводит скулы и язык примерзает к небу.

Забытое искусство обращаться к посторонним

ВЛАДИМИР ВОЙНОВИЧ, писатель:
У меня чудом сохранилась открытка, отправленная в 1914 году моей бабушке. В адресе указано: «Ея высокородию…» — дальше, как полагается, имя, отчество и фамилия. Моя бабушка была, кажется, не слишком высокого рода, но люди тогда были хорошо воспитаны и обращались друг к другу почтительно. Загляните в том писем Пушкина и посмотрите, как он обращался к своим адресатам. Конечно, к царю, министрам и шефу жандармов он обращался по-особенному, но и в письмах людям не очень титулованным был достаточно церемонен: «Любезный Иван Алексеевич!», «Милостивый государь Александр Николаевич!» А завершал свои послания иной раз и вовсе витиевато: «С глубочайшим почтением и совершенной преданностью честь имею быть, милостивый государь, Ваш покорнейший слуга А. Пушкин». Или: «Благоволите, милостивая государыня, принять уверения в моей совершенной преданности и высоком уважении». В старые времена было принято выражаться «высоким штилем». В октябре 1917 года многое рухнуло, и враз исчезли величества, высочества, сиятельства, превосходительства, милостивые государи, судари с сударынями, и на семьдесят лет сгинули господа. Почти все стали товарищи. Вошли в обиход «гражданин», «гражданка», «гражданочка». Во время войны на территории, оккупированной немцами, люди вообще озадачились, как им теперь называть друг друга. От господ отвыкли, а быть товарищами и гражданами тоже стало вроде бы не с руки. Оттуда пошли и до сих пор сохранились оклики по половому признаку: «Эй, мужчина!» и «Эй, женщина!».
В конце концов люди почитать друг друга совсем разучились и обращения выбирают попроще: дед, дедушка, дедуля, бабка, бабуля, папаша, мамаша, девушка, брат, братан, пацан, дяденька, тетенька, мужчина, женщина, старик, старуха и «Эй, ты!».
И письменную форму мы упростили. В других странах к адресатам обращаются не иначе как «дорогой» или «глубокоуважаемый». И в конце завернут что-то сентиментальное: «Ваш сердечно». Или: «Предвкушаю удовольствие от встречи с Вами». У нас же в начале напишут «уважаемый», в конце припишут «с уважением» и на большее редко кто душевно расщедрится. А жаль.

Забытое искусство быть мужчиной

ШАГ 1 Прекрати ныть

ШАГ 2 Утри слезы

ШАГ 3 Соберись

Забытое искусство нюхать табак

«МОСКВА И МОСКВИЧИ», глава «На трубе». Владимир Гиляровский:
В те годы курение папирос только начинало вытеснять нюхательный табак, но все же он был еще долго в моде.
— То ли дело нюхануть! И везде можно, и дома воздух не портишь… А главное, дешево и сердито!
Встречаются на улице даже мало знакомые люди, поздороваются шапочно, а если захотят продолжать знакомство — табакерочку вынимают.
Одолжайтесь.
— Хорош. А ну-ка моего…
Хлопнет по крышке, откроет.
— А ваш лучше. Мой-то костромской мятный. С канупером табачок, по крепости — вырви глаз.
— Вот его сиятельство князь Урусов — я им овес поставляю — угощали меня из жалованной золотой табакерки Хра… Хра… Да… Храппе.
— Раппе. Парижский. Знаю.
— Ну вот… Духовит, да не заборист. Не понравился… Ну я и говорю: «Ваше сиятельство, не обессудьте уж, не побрезгуйте моим…» Да вот эту самую мою анютку с хвостиком, берестяную — и подношу… Зарядил князь в обе, глаза вытаращил — и еще зарядил. Да как чихнет!.. Чихает, а сам вперебой спрашивает: «Какой такой табак?.. Аглецкий?..» А я ему и говорю: «Ваш французский Храппе, а мой доморощенный — Бутатре…» И объяснил, что у будочника на Никитском бульваре беру. И князь свой Храппе бросил — на «самтре» перешел, первым покупателем у моего будочника стал. Сам заходил по утрам, когда на службу направлялся… Потом будочника в квартальные вывел…

Забытое искусство носить шляпы

Чтобы начать носить шляпу, нужно просто выбрать подходящую:

Забытое искусство носить усы

«ДНЕВНИК ОДНОГО ГЕНИЯ». Сальвадор Дали.

Совершенно уверен, что по аналитическим и психологическим способностям я намного превзошел Марселя Пруста. И не только потому, что он депрессивный неврастеник, что сразу же видно по его унылым, поникшим усам, которые, как и еще более обвислые усы Ницше, являют собою полную противоположность бодрым и жизнерадостным усам Веласкеса, не говоря уж об ультраносорожьих усах вашего гениального покорного слуги.
После первого прочтения книги «Так говорил Заратустра» у меня уже было свое собственное мнение о Ницше… За три дня я окончательно его проглотил и переварил. После этой каннибальской трапезы оставалась несъеденной лишь одна деталь личности философа — его усы! Позднее Федерико Гарсиа Лорке, зачарованному усами Гитлера, суждено было провозгласить, что «усы есть трагическая константа человеческого лица». Но мне надо было превзойти Ницше во всем, даже в усах! Уж мои-то усы не будут нагонять тоску, напоминать о густых туманах и музыке Вагнера. У меня будут заостренные на концах, империалистические, сверхрационалистические усы, обращенные к небу, подобно вертикальному мистицизму, подобно вертикальным испанским синдикатам.

Забытое искусство парных танцев

ЕКАТЕРИНА ДЕГОТЬ, художественный критик:
Вы обнимаете за талию чужую жену. Или еще ничью не жену. Прижимаетесь к ее бюсту, умело берете за руку и начинаете вращать свою жертву по часовой стрелке, нашептывая что-то интимное ей на ухо. Все это происходит на глазах у мужа или строгой мамаши. Это называется вальс, и ради этого стоит потратиться на дорогие уроки танцев. Так, по крайней мере, считалось когда-то, когда умение танцевать относилось к числу столь же базовых, как умение читать. «Танцевать» означало «танцевать с партнером», одинокие коленца считались диким крестьянским делом. Все изменилось в 1960-е, когда человечество предпочло не публично обниматься, а крутить задом в одиночку. Это был твист. Современный человек все больше вещей делает один, включая частенько и детей. Однако по крайней мере в танцах индивидуализм этот робок. Настоящий танец соло — это степ: Фред Астер, который проносился по сцене как молния, и вправду плыл под собственным парусом. Мы же топчемся на месте, совершая движения, в которых нет свободы. Что в них есть — это демонстрация готовности к сексу. Однако обманываться не стоит: в своих бесконтактных танцах мы превращаемся в закомплексованных подростков, которые хотят показать, какие они крутые, но страшно боятся потрогать друг друга. Современные танцы всего лишь реклама секса; приз за эротизм отойдет все-таки вальсу или танго, которые для большинства из нас слишком взрослое дело.

Забытое искусство писать от руки

АНДРЕЙ БИТОВ, писатель:
Утренняя морозная тьма и чернила, снег и чистый лист — ужас этих подобий детства не для Фрейда: чернила не черные, бумага не белая.
Я выучился писать шестьдесят лет назад, и это была Победа! Господи, чего стоили эти палочки и хвостики, чего стоила эта тетрадь в косую линеечку и перо №86… Вставочка, перочистка, прописи, чернильница-непроливашка, промокашка — забытые русские слова и впрямь прошлого века. Писали мы с нажимом, не отрывая руки, как я позже догадался, —гимназическим, семинаристским, сталинским почерком еще позапрошлого века… Не дай бог, к перу приставал волосок! Перочистка была как большая тряпичная клякса: ею мы играли на переменках в маялку — запрещенную игру. О эта идеологическая, многолетняя борьба с любым прогрессом в орудиях письма! Скручивали пружинку из тонкой проволоки, монтировали под перо — получалась вечная ручка. Когда же у богатеньких учеников стали появляться настоящие вечные ручки, то они категорически изымались у владельцев педагогическим составом. Когда же вечная ручка стала нормой, началась борьба с шариковыми ручками — разрешалось только чернилами, пусть и без нажима.
Нажима я здесь, без чернил и пера №86, воспроизвести не могу, а пропись, пожалуйста…
Потом, к старшим классам, некоторые буквы сами собой упростились (эти новые Т, Д, Б и т. д. — добыча для графолога), но в целом я так и пишу, как шестьдесят лет назад, включая свою литературу.
Первые пять лет я писал ее только рукой, а потом перепечатывал на машинке, а с 1961-го — прямо на машинку, а с 1992-го — на компьютере… так писание от руки и вымерло, пока… пока я сам не стал вымирать: в общей палате на машинке не постучишь и с компьютером проблема. Эксклюзивная практика: от руки… Болезнь миновала, но идеи все чаще стали приходить в голову ночью. Не вскакивать же, чтобы включить компьютер! Обретая привычку: стал не забывать бумагу и ручку у изголовья. И вот так я пишу этот текст, лежа, включив ночничок: старость смыкается с младостью. Пока не дойду до последней прописи…

Хорошее слово — клякса.

(х)