Как в первый раз.
«В тот день мы встретились. Ты стояла у самой воды. Я издалека тебя заметил. Помню, меня сразу к тебе потянуло. Я подумал, «Надо же, как странно! Человек стоит спиной, а меня к нему тянет».
Это был февраль.
Проснувшись со звоном будильника, я стал собираться на работу. Всё как обычно. Выйдя на улицу, я увидел, что крыло моей машины помято. Отличное начало дня! Глянув на автомобиль, стоявший рядом, а потом на балкон квартиры, в которой жил его владелец, я всё же подавил в себе порыв злости и пошёл пешком к станции, гневно пыхтя ругательства себе под нос. Взгляд на часы. Девять утра. Где-то вдалеке к станции уже подъезжал поезд, и только тогда я сорвался с места, пробираясь сквозь толпу людей и спеша на другую сторону улицы, где он должна была остановиться. Но как назло до моего слуха донеслось, что «двери закрываются». Не обращая на объявление внимания, я ворвался в вагон, чьи двери едва не зажали меня. Никогда не замечал за собой особенной импульсивности и бунтарства, но… сегодня мне захотелось прогулять работу. Выйдя через две остановки, я позвонил секретарше и сказал, что приболел. В этот день с неба валил снег, и на пляже было очень холодно. И без того мокрый песок смешивался со снежинками, кажется, становясь еще темнее. Только непримиримые волны ударялись о берега по-прежнему сильно. Не заботясь о сухости своих ботинок, я шёл вперёд, задумчиво прокручивая в голове самые разнообразные и несовместимые мысли. Спустя несколько минут хождений по пляжу я увидел девушку с волосами пламенно-рыжего цвета. Она была одета в оранжевый свитер и темно-синие джинсы. «Прямо как мандарин», - тогда подумалось мне. Заметив меня, она свернула куда-то вбок, к большому дому, находящемуся на побережье. Села на ступеньки у дома и снова всмотрелась куда-то вдаль. Я тихо усмехнулся, наблюдая за ней.
— Знаете, Джоэл, волшебство уходит.
— Да. Знаю.
— Что делать будем?
— Наслаждаться. Моментом.
Странный диалог вновь всплыл в подсознании, и сердце разом затрепетало. Голова как-то странно отяжелела, будто от слишком большого количества ассоциаций. Что это? Откуда? Я снова взглянул на странную девушку. Та сидела, подпирая ладонями подбородок и скользя по мне любопытным взглядом. Я смущённо отвёл глаза, судорожно сжимая в руках ручку своего саквояжа. Ну, почему я влюбляюсь во всех девушек, которые проявляют ко мне интерес?
— Ну и зябко же на этом пляже! – крикнула она мне, когда я проходил мимо дома, на порожках которого она сидела.
Я бросил на нее удивленный взгляд. Сердце вновь отозвалось сладкой тоской и чем-то ещё. Чем-то давно мною позабытым.
— Да, точно! – крикнул я в ответ, опустил голову и пошёл дальше, не зная как продолжить с ней разговор.
— Идите сюда, здесь почти нет ветра! – предложила она мне, указывая на место рядом с собой.
Я, недолго думая, развернулся и подошел к порожкам, садясь рядом с ней. Ветер и, правда, был сегодня просто каким-то бешеным. Но, видимо, дом служил преградой потокам воздуха, и рядом с ним не было ветра
— Хотите? – незнакомка протянула мне зелёное яблоко.
Я замотал головой.
— Спасибо, я не голоден.
Она пожала плечами и хрустом надкусила его.
— Я Джоэл, - начал я наконец.
Девушка посмотрела на меня и протянула руку.
— А я Клементина. Очень приятно, – добродушно улыбнулась она.
Её имя эхом отозвалось у меня в голове. Да что же со мной сегодня?
– Только умоляю, никаких приколов по поводу моего имени! О, Боже. Только не это!
«Дорогая, дорогая, дорогая Клементина, Ты ушла. Ушла навеки. И остался я один».
В голове всплыли строчки какой-то песни. Странно, никогда я такой не слышал! И откуда только взялась?
— Эм, это вы про ту песенку? – робко усмехнулся я.
— Дорогая, дорогая, дорогая, Клементина! Да? Она улыбнулась.
— Да. Она самая.
— Не буду, - с улыбкой пообещал я. Спохватившись, я достал из сумки мой дневник. Вообще, я ни перед кем его не открываю, но сейчас подумал, что могу доверять Клементине. На меня снизошло вдохновение. Надо же, спустя почти два года! Я так давно не писал. …Страницы вырваны. Не помню, что когда-либо делал что-то подобное. А я-то думаю, от чего так исхудала моя тетрадь!Повертев в руках ручку, я начал что-то лихорадочно чиркать. Клементина любопытно наблюдала за мной, а потом подсела поближе. Я ужасно смутился, даже на мгновение остановился, но, чтобы не подать виду, продолжил. Не люблю, когда кто-то смотрит, что же я рисую или пишу, но в этот раз, меня поведение окружающих не беспокоило так сильно, как обычно.
— Что ты рисуешь? – наконец, с интересом спросила «мандаринка».
— Да что-то вдруг захотелось порисовать волны… Давненько я не брал в руки эту тетрадь.
— Может, тогда еще прогуляемся? Мне скучновато здесь… Пойдём погуляем Джоэл, давай! – она потянула меня за руку и тепло засмеялась.
Я отложил в сторону тетрадь с ручкой и, оставив сумку рядом с ними, последовал за ней. Меня непреодолимо тянуло к этой девушке почему-то уже сейчас. В ней было что-то, что притягивало. Может, это её странное поведение? Она не была похожа на других… И на Наоми тоже. Тем более на Наоми.
Я бежал за ней, а она хохотала. А потом плюхнулась в снег прямо на ходу, и я, не успев остановится, упал сверху. Оперившись на руки, которые поставил по обе стороны от её головы, я смерил девушку недоуменным взглядом.
— А поехали куда-нибудь… Прямо сейчас. Может, в Бостон? Или нет! Поехали на реку Чарльз, она сейчас как раз замёрзла! Поехали! – я немного растерялся от такого заявления.
— Да, конечно. Давай. Она улыбнулась шире, накинула мне сверху на голову капюшон и столкнула в снег, не переставая заливисто смеяться. Этот смех показался мне таким знакомым… Но, увы. Кому он принадлежал, я так и не вспомнил. Мы ещё долго бегали вдоль берега, смеясь и кидаясь друг в друга комьями снежинок. На землю падали крупные «хлопья», а в календаре значилось, что, дескать, «февраль». Тринадцатое февраля две тысячи четвёртого года.
- Постой!
— Что?
— Не знаю, постой!..
— Что тебе нужно, Джоэл?
—… Я сам не знаю что мне нужно! Просто…Останься.
— … Хорошо.
— Правда?
— Я не такая уж возвышенная Джоэл, я измученная девушка, ищущая умиротворения и далеко не совершенна.
— Я не вижу в тебе никакой червоточины…
— Ещё увидишь! Увидишь! А нет, так сам сочинишь! А я с тобой затоскую, решу, что попала в ловушку, со мной всегда так!
— Пускай.
— Пускай. Пускай!
И сколько бы раз в порыве ненависти они не стирали друг друга из памяти, сердце всегда будет помнить. Из него ведь нельзя что-то вычеркнуть или стереть. Поэтому каждый раз он будет перебегать с одной платформы на другую и влезать в закрывающиеся двери вагона поезда, который идёт до пляжа Монток, а она не перестанет гулять вдоль берега и красить волосы в сумасшедшие цвета.
Сердца их будут помнить каждое слово… Каждую минуту, проведённую вместе.
Как в первый раз.
Ведь это – только начало. Начало бесконечной истории любви. 