Ты открываешь один глаз от того, что по всей кровати как ошалелые носятся солнечные лучи, прыгая на одеяле, как на батуте, и крича тоненькими голосочками:
"Вставай-вставай-вставай!"
Увидев, что твой глаз открыт, они, хохоча и пища, наперегонки бросаются целовать тебя в щёки, топоча маленькими тонкими ножками, оставляя маленькие вмятинки на подушках. Маленькие и пушистые, как цыплята.
Улыбаешься.
После самого длинного дня в году ты можешь быть бесконечно счастлив, даже если у тебя нет на это лицензии.
Музыка разливается по комнате, приглашая в неё пролетающих мимо китов и чаек.
После самого длинного дня в году ты можешь заговорчески улыбаться новому дню, лёжа в кровати.
Улица за окном спокойная, счастливая, безразличная к чужым стрелам времени, что носятся по её тротуарам.
После самого длинного дня в году ты можешь варить себе какао в жестяной чашке и курить напротив окна, пока вода закипает.
Ты больше не нарушаешь законов мира и вполне полноправно становишься самым лохматым на свете человеком, а твои платья и кеды из детского отдела больше не нарушают ничьей гармонии.
Лето подняло свой шифоновый занавес. До этого ты просто смотрел сквозь него, как в экран телевизора, не чувствуя, как пахнет этот воздух. И вдруг всем на свете открыли все на свете шлюзы. Больше никаких запретов, никаких закрытых окон. Только счастье. Безграничная, сладкая радость.
На тумбочке уже лежат два невидимых билета в один конец, а экзамены (те, ещё два) призрачны и незаметны, как будто их не случится никогда.
И уже с кружкой какао в руках, сидя на подоконнике, смотришь на самый красивый мир на свете, сонно мурчащий за твоим окном, и невольно ахаешь, вдруг подумав:
"Неужели это всё - мне?"