Не порть свои голубые аорты

(перестань плакать)

У меня тут мальчик живет – сапфировый, кольцам его волос завидуют все юпитеры и ураны. А сатурны – те и вовсе в первую очередь

И глаза его цвета мокрого чернослива, и я влюблена совсем (сов_всем?) как будто мне 14 лет, а он – смех, что запутался в длинных – длиннее всего июля – ресницах юного еще (юного всегда) Аполлона.

И все самые красивые слова на свете сказаны либо ним, либо о нем.
Потому что кто говорит о прекрасной музыке – тот говорит о нем
Кто рисует улыбки чеширских котов – говорит о нем
Кто целует лепестки незабудки – говорит о нем
Те, кто укрывают небеса покрывалом, чтобы им не холодно было умирать за солнцем – говорят о нем

А он пишет, что скучает, и право же, я не могу назвать ни одной причины, чтобы не внести это сообщение в хрестоматии литератур всего мира, где то между Сапфо и Петраркой.
Ну, или эпиграфом. К моей, например, жизни.

Потом я вспоминаю, что скоро у меня экзамены, к которым я готова еще меньше чем к интервью с шестикрылым китом, что состоит из радиационного желе и правильных треугольников, так что вся эта романтичная дурь выветривается, и нужно учиться, собственно.