Половину своей жизни они проводят на крышах. Лазают, фотографируют, встречают рассветы. Мешают спать жильцам верхних этажей. Водят на крыши экскурсии и неплохо на этом зарабатывают. Правда, рискуют жизньЬ, ведь свалиться проще простого. Иногда в них стреляют. Бывает, они натыкаются на «заботливо» расставленные капканы.
Они называют себя руферами, и с каждым годом их становится все больше.
Что манит молодых и не очень людей на крышу? Ради чего они рискуют жизнью? Я решила на день стать руфером, чтобы это понять.
- Началось все с банального вылаза на крышу с одногруппниками, - решили закат посмотреть, - руфер Никита идет впереди, я с фотографом и другим руфером (оба Вити) семеним следом. – Когда залезли на максимальную высоту, я испытал непередаваемое чувство свободы. На следующий день снова полез на крышу. Ну, вы сейчас сами все увидите и поймете.
Площадь Восстания. Наркотик.
Заходим в подъезд дома на Площади Восстания, поднимаемся на последний этаж. Дверь на чердак открыта. Минута – и мы на крыше. Времени – 7 утра. Солнце только начало проклевываться, и его мягкий свет оттеняет крышу и все вокруг золотистым светом. Небо в розоватых разводах. Причем, кажется, будто оно сливается с асфальтом. Вся площадь – как на ладони. Маленькие люди, такие же машины… Подхожу к самому краю и чувствую, как душа движется к пяткам. Красиво. И страшновато.
Лезем через какие-то выступы, скользим по листовому покрытию, цепляемся за трубы, обдираем коленки. Наконец, усаживаемся на одну из железных перемычек, и Никита продолжает:
- Спустя какое-то время я познакомился с единомышленниками. Ребятами, для которых руфинг давно стал главным увлечением в жизни. Они меня провели по самым интересным и сложным крышам на Фонтанке, Мойке, даже вылезали на Генштаб на Дворцовой площади. Ради чего все это? Ну, во-первых, виды с крыш непередаваемые. Для фотографа – просто идеальное поле для творчества. Во-вторых, это острые ощущения. Экстрим. Как наркотик – раз попробовал, и уже не можешь остановиться. В-третьих, это возможность расслабиться, побыть наедине с собой. Меня лично виды с крыш очень успокаивают. Ну и в четвертых, руфингом многие зарабатывают неплохие деньги – проводят экскурсии. А еще между руферами существуют негласные соревнования. Все мы стараемся найти такую крышу, которую ещё никто не «заруфил». И обязательно, чтобы это был какой-то сложный объект, типа Эрмитажа…, - Никита заговорщически подмигивает Виктору – второму, бывалому руферу.
Виктор с парочкой друзей – единственные, кому удалось заруфить Эрмитаж. Он этим ужасно гордится. Признается, что «когда пошли, знали, что окажемся в КПЗ». У Эрмитажа мощная охрана. Чтобы его покорить, нужно сначала минут десять идти по соседним крышам, через видеокамеры. Потом преодолевать перепады высот, колючую проволоку. Конечно же, их поймали.
- Отвели нас к главному охраннику, - рассказывает Витя. - Он взбешен. Руками размахивает и кричит: «Как вы посмели?! Это же государственный музей!». А мы и не знали…
В общем, провели мы некоторое время в КПЗ, да и вышли. И теперь на Эрмитаж не залезть – охрану с тех пор усилили.
Кстати, об охране. Стражи порядка руфинг не одобряют. Многие крышелазы, во-первых, ломают замки, чтобы попасть на крышу. Во-вторых, мешают спать добрым людям. И, в-третьих, рискуют не только своими жизнями, но и жизнями тех, кого водят на экскурсии.
Сами же руферы считают, что ничего предосудительного в их увлечении нет. Ну, разве что, действительно, перекусывать замки болторезами нехорошо.
За всю историю руфинга была только одна смерть. Не так давно известный фотограф и заядлый руфер Ярослав Карабан поскользнулся на крыше, упал и расшибся насмерть. У него остались жена и маленький ребенок. Но Никита уверен, это – исключительный случай. Чтобы выжить на крыше, достаточно соблюдать простые правила:
* не вылезать на крышу в дождь и снег
* надевать обувь с нескользкой подошвой
* не лазать «под градусом»
* не надевать каблуки и юбки.
Крыша с башней МПВО. Экскурсии.
На крышу дома по улице Жуковского взобраться было сложнее. Кодовый замок открыть не смогли, пришлось Виктору карабкаться по фасаду в окно подъезда, чтобы изнутри отпереть дверь.
На двери, ведущей на крышу, замок висел «для вида». Крутанешь его пальцем, и заходите, пожалуйста. На чердаке – мрак. Руферы идут уверенно, мы же с фотографом ползем, как улитки, боясь куда-нибудь провалиться.
Чтобы с одной крыши перебраться на другую, нужно было проявить чудеса промышленного альпинизма. Один выступ выше другого, много переходов по самому краю. Мы с фотографом передаем друг другу рюкзаки…
Наша цель – полуразвалившаяся башня МПВО. Колоритная и таинственная. Никита «включает» экскурсовода:
- Такие башни строились в 30-е годы и во время войны для обнаружения вражеских самолетов. На некоторые из них ставились пулеметы «Максим», чтобы отстреливаться. Когда война закончилась, башни стали никому не нужны, и теперь их хотят снести. В одной из таких башен местный художник сделал картинную галерею. Интересное зрелище. Всего в городе таких башенок больше 130. Существует группа ребят, которая этими башенками только и занимается: находит их и наносит на карту.
Экскурсии для руферов – обычное дело и необычный заработок. Поскольку адреса крыш и правила проходок руферы держат в секрете, многие охотники за красивыми видами и острыми ощущениями готовы платить за то, чтобы их наготово сводили на крышу. Посещение двух-трех простых крыш стоит от 500 рублей. Если объект посложнее, можно брать больше – до трех тысяч. Опытные руферы умудряются за день зарабатывать до 10 тысяч рублей. Правда, некоторые крышелазы экскурсоводов не уважают. Мол, разве можно зарабатывать на хобби? Никита, например, водит на крышу за, как он выразился, «другие способы оплаты». Это может быть и то, о чем вы подумали, и ужин на крыше или презент.
Стоим около башни и осматриваемся. Ощущаю себя Карлсоном. В книге, которую я читала в детстве, было много иллюстраций. На картинках все выглядело именно так, как здесь сейчас: крыши зеленые, синие, красноватые, башенки, трубы, окна. Даже дороги не видно. Эдакая планета Крыш.
Мой романтический настрой прогоняет Виктор. Он рассказывает, как по ним стреляют из окон.
- Некоторые люди нас уже знают. И бесятся. Однажды идем с ребятами по крыше, проходим мимо дымохода. Вдруг какой-то звук свистящий, а потом появляется скол на дымоходе, чуть ли не около моего носа. Оглядываемся. «Ребята, говорю, кажется, по нам стреляют». И тут раздается еще один выстрел, еще и еще. Мы за дымоход спрятались – стоим, дрожим. Потом, под пулями, стали перебегать с крыши на крышу. Все остались целы.
Дом Офицеров.
Дальше парни решают отвести нас на какой-нибудь крутой объект. Идем по городу, впереди виднеется шпиль Дома Офицеров. Я ляпаю, не подумав:
- А на этот шпиль можно вылезти?
- Отчего же нет? Идемьте! – говорит Виктор. Фотограф смотрит на меня взглядом убийцы. Ему на шпиль очень не хочется.
Тем не менее, мы идем. В соседнем с Домом Офицеров отмычкой приходится колупать замок. Пара минут — и вход свободен. Выходим на крышу и снова лезем, лезем… Чтобы вылезти непосредственно на сам военный объект, нужно перелезть через выступ, который находится у края крыши. Чуть оступишься - и кирдык. У меня уже окончательно сорвало крышу от видов сверху, посему я бесстрашно перелезаю. Фотограф снова бормочет что-то типа «Ну, на фиг». Камера Виктора стоит сто тысяч. Разбить её об асфальт ему жалко.
Дальше наш путь лежит к чердачному помещению Дома Офицеров. Заходим, и Виктор приставляет палец ко рту: «Тссс. Это — военный объект. Если военные услышат шум, проведем полдня в КПЗ». И тут же, после этих слов, у фотографа с грохотом высыпается мелочь из кармана.
Замираем и стоим, ни живы, ни мертвы. Слышно, как бъются наши перепуганные сердца. Но офицеры везти нас в КПЗ не торопятся. Поэтому выдохнув, идем в нутро шпиля.
Внутри шпиль похож на сарайчик. Только вместо куриц в нем на жердочках сидят голуби. Помещение обитаемо: стоят стультя, пара пустых бутылок и даже висит нечто с претензией на картину. В комнатке ещё одна лестница, ведущая в никуда. Виктор объясняет, что наверху — маленькая площадка и выход на самый кончик шпиля. Там есть окно. И оттуда получатся классные снимки.
Первым полез фотограф. Когда он уже почти вылез на конечную площадку, Витя закричал ему снизу: «Ты только осторожнее! Там ступеньки сбегают».
- КАК СБЕГАЮТ??? - слышим мы панические нотки в голосе Вити.
- Ну, вот так… Лестница старая. Я как-то полез, они посыпались и я упал очень больно лицом в голубиный помет.
Наверху становится тихо. Через какое-то время фотограф, не желающий встречаться со сбегающими ступеньками, спускается. Тогда лезу я. Вся такая отважная и решительная. На площадочке — дряхлая лестница с четырмя вставленными в неё ступенями, которые не понятно, на чем там держатся. Следом за мной вылезают два Вити и предлагают сдавить лестницу с двух сторон, дабы удержать ступеньки. Страшно - жуть. Вспомнила маму, но полезла. Докарабкалась, таки, до маленького круглого оконца. Высунула нос. Ё-моё! Высота — метров 60. Даже голова кружится. Город виден на много километров. Захватывающее зрелище, похоже на вид с самолета.
Так как это кончик шпиля, то ступать некуда. Можно только вылезти из окна и вскарабкаться на шпилев нос. Туда, куда обычно вешают флаги. Даже, если бы мне нечего было терять в этой жизни, я бы на это не решилась. Бледная, слезаю обратно.
- Эх, ты! - смеется Виктор. Я на этом кончике много раз сидел.
Страшно — не страшно, но не сделать фото с такой высоты и из такого места — зря прожить жизнь. Поэтому мы с Витей сдавливаем ступеньки, а фотограф лезет по ним наверх. Усаживается на край окна, высовывается из него. Одной трясущейся рукой держится за лестницу над головой, другой делает снимки. Дом Офицеров заруфен.
Дом на Кутузовском. Диггеры и закон.
К походу на следующий дом готовимся основательно. Утренняя прохлада давно сменилась зноем, посему холодное пиво как нельзя, кстати.
В подъезде около входа на крышу висит объявление: «Внимание! При первой же ночной экскурсии на крышу будет вызван наряд милиции. Экскурсанты! Вы попадаете под действие статьи 5 закона Санкт-Петербурга 474-77, а также статьи 1064 гражданского кодекса РФ. Экскурсоводы! Ваши действия подпадают, кроме названных, под статьи уголовного кодекса РФ № 171, 178, 199. Если не хотите серьезных неприятностей для ваших «Фирм» и для себя лично от прокуратуры и налоговой полиции — ВЫЧЕРКНИТЕ ЭТОТ АДРЕС.» Все это фигня, - говорит Никита и спокойно вскрывает очередной замок. Вылезаем на крышу, усаживаемся напротив Невы. И снова захватывает дух от широты пространства и чудесного вида. Нева кажется гораздо шире и больше, а пароходы с туристами на ней, наоборот, микроскопические. Появляется четкое ощущение, что есть две жизни: люди там, внизу, и мы, здесь, наверху. И будто они не пересекаются.
- Как здорово!, - восхищаюсь я.
Виктор вздыхает: «Я уже этой романтикой пресытился. Теперь ищу на задницу приключений". Оказывается, помимо руферства Витя занимается диггерством. Это отдельная тема, скажу лишь, что диггеры — это те, кто исследует искусственные подземные сооружения: шахты, метро, канализационные коллекторы, подвалы…
- Что, спрашиваю, интереснее: диггерство или руфинг?
- И то, и другое — отстой, говорит Виктор. - Я купаться люблю.
Попев песни и попив пиво, лезем обратно. С крыши забавно смотреть в чужие окна. Стоим на самом краю, из окна высовывается бабушка и с ужасом на нас глядит.
- Ребятки, вы не боитесь упасть?, - вопрошает она.
- Нет, отвечает Никита. "Конечно, бабуля, мы боимся", - шепчу я. И почти тут же, на одном из самых покатых мест, моя нога соскальзывает и дет вниз. Цепляюсь за какую-то трубу, острый край которой впивается мне в пальцы. В попытке поднятся слегка растягиваю связки на животе. Никита подбежал почти сразу и вытянул меня за руку, но ощущение было такое, будто прошла вечность. Меня тряет от ужаса и мысли, что я могла разбиться. Успокаиваю себя лишь тем, что ничего не случилось, и что я знала, на что шла.
Спускаемся обратно. Дверь, через которую мы зашли, заперта. Кто-то защелкнул замок, оставив нас куковать на крыше. Я начинаю паниковать, как Виктор говорит: «Выход есть всегда». Мы, и правда, его находим. На другой крыше, чтобы залезть на которую, пришлось заработать ещё парочку синяков.
Троицкий мост и заключение.
В этот день нам удалось побывать ещё на крыше дома напротив Казанского собора, и на соседней с ним крышей с кодовым названием "Мегафон". И даже под Троицким мостом. Этот объект - не часть руфинга, но парни сочли своим долгом нам его показать. Под мостом проплывали экскурсионнеы катера, а мы, сидя на самом краю внизу, махали людям руками, вызывая у них улыбки на лицах. К этому времени мы были уже чумазые и уставшие. Пора было отдыхать и заканчивать с руфингом.
Искупавшись на Петропавловке прямо в одежде, сохли в какой-то кафешке.
- Ну, вот. - Сказал Никита. - То, что вы видели, конечно, не самое нитересное. Можно ещё вылезти на гостиницы "Астория", «Англетер» и «Адамант», на Дом Книги. Но это в другой раз. Теперь вы должны представлять себе, что такое руфинг и чем он нам так нравится.
Я жую какой-то пирожок и смотрю в окно. Мы на первом этаже, и как-то даже непривычно видеть людей не сверху, а на одном уровне с собой. Город снова стал обычным и потерял сказочность. И хочется ещё. Хочется посмотреть закат, сидя на крыше, увидеть с высоты ночной город. Хочется не отпускать это чувство восторга, которое поселилось в груди с самого утра. И становятся понятны слова Никиты про наркотик. Действительно, все так. Попробовав раз, мечтаешь о том, чтобы попробовать ещё. И, что странно, чувство самосохранения не работает. Мысли об опасности не останавливают. И даже то, что я едва не упала, мне не мешает думать о том, что в следующий свой приезд в Питер я обязательно осуществлю вылазку ещё на парочку крыш.
