Уезжать не трудно, правда. Просто чувствуешь время кольцами на длинных пальцах. Просто перед тем как заснуть, вычёркиваешь ещё один день. То есть не просто думаешь о том, что теперь "минус один". Закрываешь глаза, открываешь дверь. Маленькая квадратная комната с ободраными стенами и белёсым от извётски пола, залитая закатным светом, словно мёдом с корицей. Календарь на одной из стен, там, где сохранился кусок старых обоев. Маркер на потрескавшемся подоконнике, потом - в твоей руке. Ставишь жирный крест в очередном квадрате, чёркая несколько раз. За окном расцветает ядерный гриб, стёкла в открытых рамах звенят. Открываешь глаза.
И дело не в том, что сессия, перевод, переезд, ремонт и даже не в том, что моя Рыжая остаётся тут. И даже не в том, что чтобы запихать в этот месяц всё, что в нём должно быть, на него придётся нашивать дополнительные карманы, как на слишком маленькую сумку.
В голове теперь всего по тридцать. Тридцать золотых лент, сдираемых с пачек сигарет. Десять раз по три тонких струйки дыма, улетающие к потолку. Пятнадцать пар "Спокойной ночи" и "Доброе утро", взявшиеся за руки, образующие хоровод. Дважды по тридцать билетов туда и обратно. Число тридцать вращается и, разворачиваясь и скручиваясь в бесконечную спираль, уносит с собой всё, глотая миры, словно воронка, в которую водопадом убегает кристально-чистый водный поток. На полу чёрной масленной краской небрежностью кисти написано слово "Последний".