Удивительные противоположности сочетались в этом человеке, но в то же время он был так обыкновенен, что никто не мог угадать их и в чем их причина. Быть может, он так умело их скрывал…
Лицо его не было ничем примечательо: овальная форма лица, набольшие губы, прямой нос, ровный изгиб бровей - классическая красота. Но была одна деталь - это глаза… Глаза эти были то голубые и чистые, как небо, то зелёные и тягучие, как ил в болоте; А бывало они становились серыми и скучными - в такие моменты этот человек казался старше лет на 20, уставшим, седым стариком, а, может, так и было. Но в посмотришь на него в другую секунду, и в галаз его горит огонь. Лицо незнакомца озаряет улыбка. Он хохочет, смеется, хватаясь за живот, до слёз и кажется ребенком, кажется бесконечно счастливым. Глаза его горят голубым пламенем в такие минту, он поднимает их к небу, и, кажется, растворяется.
А в другие дни боишься подойти к нему, взор его суров и жесток. Глаза потухли, болотистые… Чтобы ты ем уни сказал - молчит, ухмыльнётс яи дальше молчит. Всё думает.
А о чем думает - никто не знает. Да и он сам не знал. Думалось ему обо всём подряд, а главное о жизни и о себе. Вспомнит он вчерашнюю шутку и тошно ему становится от того, какая она пошлая и как скверен этот мир, и как надоело ему этот толстяк, что бесконечно травит эти шуточки, а сам ничем не лучше. Да и он, чем лучше?
И не хочется ему после этого быть на свете и видеть в зеркале этот томный тоскливый взгляд. Не хочется ему ничего или хочется стать другим: сделать то, чего всегда боялся, признаться, ослабеть, раскрыться… но поздно… ПОЗДНО!
" Что может быть страшнее упущенного времени? - думает он - Только тоска по нему!"
После таких дней долго ещё глаза его остаются серыми, а сердце холодным. Но постепенно эти звоночки умолкают, мысли уходят… И снова слышен смех, беззаботные речи. Взгляд ясен и светел, как и ум.
Кажется, что он уверовал в себя, любуется перед зеркалом, весь день посылает всем свои улыбки. Но, придя вечером домой, он садится на кровать и более не двигается с места. Каждый вечер он убивает, топчет то зернышко спокойного счастья, радости и смирения, что могло прорости. Душа его просит тревог. Кажется ему, что он один против всех. А ведть много у него друзей, все его любят, некоторые до одури, как родного, но он.. он - не любит никого! Ко всему он чужой, не может он посвятить всего себя и удивляется, как это могут сделать дургие? Быть может лишен он священного чувства любви. Нет, нет, такого не быввает.. или бывает, но он не из тех, просто рано ещё.
Но он ждет того часа, когда встретит человека, такого же чужака для всех и для себя самого. И он расскажет ему всё, или ей…Быть может, тогда он и себе покажется лучше, чище, добрее. Тогда-то он скажет, как скверен мир, как скверен мир, когда ты один, а все вокруг любят тебя. А ты не можешь ответить тем же. Каким искусственным кажется всё тебе, потому что кажется, что все должны страдать, ужасно страдать, прежде, чем действительно полюбить.
Тогда он улыбнётся и больше никогда не будет смеятся над шутками толстяка на работе, он станет смелее и никогда больше, никогда не будет думать о вечном, потому что вечное будет сидеть рядом с ним, и говорить о том, как быстро выросли их дети.
(С)