А поцелуй все никак не прекращался, потому что нам обоим просто духу отстраниться не хватало.
И вот, в толпе многолюдной улицы – на самом краю тротуара – стояли мы. Вдвоем. Меня тогда легкая дрожь била, то ли от легкого дыхания на коже, то ли от ветра, не помню… Это как раз такой случай был, когда уже совсем не обращаешь внимания на удивленно-осуждающие взгляды прохожих, которым не-должно-быть-дела. Когда разом перестает существовать все-все, что было до этого смертельно важно и не очень. Больше нет гудков машин, шума ветра. Нет солнца, нет неба, нет мира.
А есть только его губы. И этот поцелуй.
И больше ничего нет.

И это как-то глупо даже было. По-детски и наивно до раздражения…

Д… оторвался от моих губ лишь тогда, когда понял: задыхаюсь.

– Не делай больше так, – негромко проговорил он, заботливо убирая волосы с моего лица.

Я не поняла, о чем он говорил, но все равно кивнула, все еще задыхаясь и кусая припухшие губы. Сердце пока не пришло в норму и колотилось, как бешеное, что даже немного страшно становилось. И думать я ни о чем не хотела. По крайней мере сейчас, всем телом прижимаясь к нему…

Может, Д… понял, поэтому больше ни о чем не спрашивала, даже позволил вцепиться в его руку до того, что у меня самой костяшки пальцев побелели.

—Шеол-