Мои почки поднялись и демонстративно вышли.
Я стояла прислонив к горлу ладонь и опершись на плесневелую стену.
Никого не осталось, даже "мои дорогоие" и те, меня покинули. Как же горько.
С минуты на минуту ко мне должен был заглянуть здравый рассудок и я ждала его прихода, как некогда ранее, ждала его ухода. Рассудок был холоден и взвинчен. Он принялся расписывать мои недостатки и смеяться над надвигающимся кризисом. Рассудок уже давно меня раскусил:"Её нужно хорошенько пнуть, чтоб увидеть хоть какой-то результат". И этот его пинок, признаюсь, не оказался для меня неожиданностью.
-Моя любимая, Изабелла. О, прошу тебя, не садись. Ты вновь устала? -льстиво по-смеиваясь начал он.- О, моя дорогая, Изабелла. Не преминуло Вам, в столь ранний час, придаваться отчаянию из-за такой глупости как "разбитое серде" и "боль в почках". Открою Вам суровую правду, почки Вас покинули (в этот тягостный час или просто, навек, я не знаю), но вот второе, моя дорогая Изабелла, у Вас славное сердце, когда оно есть, разумеется. Правда, жестокая картина, в этом гнусном мире Вы жалеете своим "даром", лишь себя, а это печально. Лишь Ваша особа может страдать, тяготиться, быть раздраженной, хворать. Лишь Вы, моя дорогая. И это смертельно неверно, Изабелла. Вы большая девочка, так что соберите ваши плакучие нервишки в кулак, и живите дальше. А сердце есть, или нет. Не горюйте по тем, кто так легко смог от Вас уйти. Не плачьте долгими темными ночами по пустоголовому Хитклифу. "Невозможно исцелить тело, не леча при этом души"-любуйтесь прекрасным, и сами Вы станете лучше. Любовь-это для богатых и породистых, а для такой весенней пташки как Вы, есть воспоминания. -при этом своем рассказе Рассудок стоял опершись на спинку старого стула и смотрел на ласково голубое небо. Мне же оставалось лишь с гордой отрешенностью принимать его не лестные замечания.
Однако, признаюсь, так продлилось не долго. Сперва я пыталась отвлечься от его тягостной болтовни уходя внутрь себя, но ведь и он был там, со мной. Внимательно глядел в истинное лицо, скрытое под вуалью безразличия.
Он был со мной всегда. И только за это я полюбила его. И только за это, он невзлюбил меня. Я его слишком идеализировала, а он, слишком хорошо знал меня.
Беседа продолжалась:
-Изабелла, вы слушаете меня?-удрученно и с легкой иронией спросил Рассудок.
Да, куда мне деваться от Вас. Вы так хорошо меня знаете, что порою, а сейчас эта пора как раз пришла, мне бывает страшно, что я сама себя так хорошо не знаю.-парировала я.
-Вот и отлично. Вы, маленькая вредная девчонка с самооценкой отрешенной или царицы. Вы, несносное подобие каждой, кто так или иначе влюблял или был влюблен. Изабелла, вы должны прекратить, или окончательно сойдете с ума. Он ушел от Вас как и пришел, словно осенний ветер. Вскружил Вам голову и упорхнул в открытую форточку, но ведь вы комнатное создание. Едва ли вы выйдите во двор, все кончено. -не мог угомониться Рассудок, и тем самым вызывал во мне желание завыть на луну, до прихода которой осталось ещё добрых 9 часов.-Изабелла, вы как тот стригаль, что разматывает шерсть овцы, что давно уже мертва, и пытается вспомнить каждую её частичку, лишь бы клубок не становился в его руках меньше. Вы безумны в своем горе, но сколько можно?Или вы думаете я не знаю о том Вашем тайнике в бумажнике? О тайнике с его любовным письмом. Его ЕДИНСТВЕННЫМ любовным письмом. Почему оно одно? Почему именно тогда? Зачем вы ему понадобились? Почему ВЫ? Изабелла, прекратите так глядеть на меня своими черными бесами, подумайте сами. И может, тогда Вам станет очевидно, что все было решено и без Вас. И что вся Ваша с ним любовь, просто фарс мечтателя и настырного убийцы. Все минуло, все прошло, Изабелла. И теперь у Вас остался только Я, а Я, не самый большой фанат столь дерзкой глупости.- Он остановился лишь для того, чтоб я слегка угомонилась и вышла из сырого угла. Тогда он помог мне сесть на стул, за которым стоял сам, и принялся трепать нечесаные темные волосы.
-Мы все знаем, дорогая моя, что Вам его не разлюбить. Но к чему теперь горевать, если память осталась у Вас? Вы проиграли, он проиграл, мы все проиграли. А может и выиграли в чём? Вы со мной согласны?-я молчаливо кивнула.-Вот и отлично, что мы понимаем друг друга. А теперь давайте лучше выпьем по чашечке чаю и пройдем в библиотеку, мне там комфортнее. Тут слишком сыро…
Видимо, такою была моя судьба. Ибо, после разговора мы мирно вышли из сырой спальни, плотно заперев мои в ней переживания, и выпили по чашке горячего чая в библиотеке. Я, как обычно, зеленый с одной ложкой сахара и лимоном, а Рассудок, черный крепкий чай, без единого намека на сладость. После он немного почитал мне и удалился для дел тайных, и, думаю, достаточно пугающих.
Когда он покинул мой тихий и глухой домишко, едва ли темнело. Дорогу он выбрал ухабистую и нелюдимую. И я внимательно следила за тем как он удаляется. Пока мой гость не скрылся за кукурузным полем.
В тот вечер, и во все последующие вечера, мне было очень грустно, но теперь не от того, что мой любимый Хитклиф оставил меня, а потому, что я вверила в его грубые руки свою ранимую душу.
С тех пор прошло не мало времени, и я не мало передумала тоскливых дум о нём, но больше никогда я не пыталась забыть того, кто был мною даже больше, чем я сама.