мы развалимся скоро на составные части,
на человеческие остатки,
в наш костный мозг врачи будут вживлять полярно разные вещества -
и я не вижу в этом - ни прелести, ни загадки,
с нас взятки гладки -
мы ведь тоже когда-то были
частями целого существа.

примерно где-то в районе смерти,
примерно в первых декадах любой из зим,
мы обязательно затормозим
на поворотах,
гулких коридорных пустотах,
медицинских едких остротах,
недоступно-высоких частотах -
мы выживем и заговорим.

мы распадёмся просто - на до и после,
на было/не было,
на нули.
подвешенные за куски оголенной плоти
и не достать, не докричаться нам до земли -
вы выжили в эту зиму,
но нет конца нашей внутренней,
непрекращающейся зимы.

где все вечной мерзлотой пропитанно, проморожено,
и ты ощущаешь себя неожиданно брошенным,
и не выходит ни с кем уже по хорошему,
и срываться на крик в конце каждой спокойной реплики -
засовывать руки в карманы -
кулаки сжимать так, что сдирать кожу ногтями со внутренней стороны ладоней -

" весна меня на этот раз не тронет,
пройдёт мимо,
насквозь,
не заденет жизненно важных органов",

и порваны
от крика связки -
все что вокруг тебя - раз за разом,
в мясо,
в сраную биомассу,
едко пахнущую пластмассу.

кануло.

нас удаляют с билбордов, рекламных экранов,
нас стирают ластиками из тетрадей,
с нас хватит.

мы разобьемся на тысячи осколков,
на все эти - нескончаемые депривации,
депрессии, сплины,
не верные интонации,
болезни, голод, отсутствие вредных привычек,
плен кавычек,
точек.
узаконенных проволочек.

мы разваливаемся из целого на один:один.

и ничего не светит нам впереди
ничего не видно из-за широких спин.

[плевать,
уходим,
включай Сплин]