Аллен впервые встал на пятно, когда пытался уговорить соседских ребят-хулиганов не бросать его в котлован, вырытый для фундамента нового дома. Он спорил с ними, используя все свои способности мошенника, но это не помогло. Они все равно бросили его в яму и стали кидаться в него камнями. Ну что ж, раз так, то уклоняться бесполезно…
Денни услышал глухой звук от удара камня о землю прямо перед ним. Потом еще и еще. Он поднял голову и увидел ораву ребят наверху, бросающих в него камни. Один камень попал в ногу, другой – в бок. Денни побежал к дальней стороне котлована, стал бегать кругами, пытаясь найти выход. Наконец, поняв, что стены котлована слишком крутые, чтобы он мог вскарабкаться наверх, он сел прямо в грязь, скрестив ноги…
Томми посмотрел наверх, когда камень угодил ему в спину. Быстро оценив ситуацию, он понял, что надо смываться. Он практиковался в открывании замков и развязывании веревок, но здесь нужен был другой вариант побега. Здесь нужна была сила…
Рейджен встал на ноги, вынул из кармана складной нож и ринулся вверх по склону, навстречу мальчишкам, на ходу раскрывая нож и переводя взгляд с одного хулигана на другого, чтобы определить, кто нападет первым. Он без колебаний пырнул бы любого из них ножом. Они специально выбрали жертвой мальчишку, который был на целый фут ниже их ростом, и явно не ожидали, что он решится противостоять им. Хулиганы разбежались, и Рейджен пошел домой.
Позднее Джимбо вспоминал, что, когда родители мальчишек пожаловались, что Билли угрожал ножом их сыновьям, Челмер выслушал только их сторону, вывел Билли на задний двор и поколотил его.
Артур отлично понимал, что помимо него есть кто-то еще. Сверяясь с календарем, чтобы узнать, какой сегодня день, он видел – что-то не так. Согласно всему, что он читал и наблюдал, другие люди не спали так долго, как он.
Тогда он стал задавать людям вопросы.
– Что я делал вчера? – спрашивал он Кэти, или Джима, или Челлу, или Дороти. Их описания его поведения казались ему абсолютно незнакомыми. Он должен был проверить это методом логической дедукции.
Однажды, уже засыпая, он почувствовал чье-то присутствие внутри себя и заставил себя бодрствовать.
– Кто ты? – спросил он. – Я требую ответа. Он услышал, как чей-то голос ему ответил:
– А ты кто, черт возьми?
– Меня зовут Артур. А тебя?
– Томми.
– Что ты здесь делаешь, Томми?
– А что ты здесь делаешь?
Вопросы и ответы продолжали раздаваться в его голове.
– Как ты попал сюда? – спросил Артур.
– Не знаю. А ты?
– Тоже не знаю, но обязательно должен узнать.
– Как?
– Здесь нужна логика. У меня есть идея. Давай мы с тобой проследим за временем, когда мы не спим, и проверим, совпадает ли оно с продолжительностью дня.
– Неплохая идея!
– На внутренней стороне двери туалета, – сказал Артур, – делай заметку каждый час, когда ты не спишь. Я буду делать то же самое. Потом мы подсчитаем и сверим с календарем, чтобы посмотреть, за какое время сможем отчитаться.
Оказалось, что не за все. Значит, должны быть и другие.
Артур тратил каждый момент своего бодрствования на разгадку недостающего времени и на поиски других людей, которые, похоже, делили с ним его мозг и тело. После знакомства с Томми он постепенно обнаружил их всех, а всего их было двадцать три, включая его самого и еще одного, которого окружающие звали Билли или Билл. Посредством дедукции Артурузнал, кто они, как себя ведут и что делают.
И только девочка по имени Кристин, по-видимому, еще раньше Артура узнала о существовании других. Кристин чувствовала, что происходило в их умах, когда они овладевали сознанием Билли. Артура интересовало, можно ли сознательно развить в себе такое умение.
Он поговорил об этом с субъектом по имени Аллен, жуликом, который всегда появлялся, когда надо было «отболтаться» от щекотливой ситуации:
– Аллен, в следующий раз, когда ты овладеешь сознанием, я прошу тебя хорошо подумать и рассказать мне обо всем, что происходит вокруг тебя.
Аллен согласился и в следующий свой «выход» рассказал Артуру обо всем, что видел. Артур постарался мысленно увидеть это. Дело оказалось трудным: картина никак не фокусировалась, пока огромным усилием воли Артур не заставил себя смотреть глазами Аллена. Однако это работало лишь тогда, когда он намеренно концентрировался на предмете и при этом не спал, хотя и не должен был владеть сознанием Билли. Несомненно, то была победа его ума над косной материей.
Артур понимал, что взял на себя ответственность за большую семью. Все они находились в одном теле, и надо было что-то делать, чтобы навести порядок в ситуации, которая становилась все более хаотичной. Поскольку он был единственным из всех, способным действовать бесстрастно, он непременно придумает что-нибудь. Это будет справедливым, осуществимым и – что важнее всего - логичным.
– Как сон, который приходит и уходит. Мой папа ненавидит меня. Я слышу, как он кричит. В моей комнате горит красный свет. Я вижу сад и дорогу – цветы, вода, деревья и никого, кто мог бы кричать на меня. Я вижу много вещей, которых нет в действительности. Дверь с несколькими замками, кто-то громко стучит, пытаясь выйти. Я вижу падающую женщину, и вдруг она превращается в груду металла и я не могу подойти к ней. Надо же, я – единственный, кто может «улететь» без наркотика!
– Как ты относишься к своим родителям? – спросил Браун.
– Я боюсь, он убьет ее. Убьет из-за меня. Они ссорятся из-за меня, потому что он люто меня ненавидит. У меня ночные кошмары, которые я не могу описать. Иногда мое тело становится странным, словно я очень легкий и воздушный. Иногда я думаю, что способен летать. (15 лет)
Предварительный диагноз: ярко выраженный истерический невроз с конверсионными реакциями».
По словам Учителя, который позднее вспомнил этот сеанс, доктор Браун беседовал не с Билли. Это Аллен описывал мысли и видения Дэвида.
– Хорошо, – ответил Дэвид, встал и вышел. Аллен вернулся несколько минут спустя и стал ждать, когда его вызовут для беседы. Браун следил за тем, как пациент спокойно сел и устремил взгляд в пространство.
– Что случилось сегодня? – спросил Браун.
– Я был в школе, – сказал Аллен. – Было около половины двенадцатого, и я начал засыпать. Когда я проснулся, то обнаружил, что стою на крыше высокого здания и смотрю вниз, словно хочу прыгнуть. Я спустился вниз и пошел в полицию, попросил их позвонить в школу, чтобы там не беспокоились обо мне. Потом пришел сюда.
Браун некоторое время изучал его, поглаживая свои седые бачки.
– Билли, ты принимаешь какие-нибудь наркотики? Аллен отрицательно покачал головой.
– Вот сейчас у тебя пристальный взгляд. Что ты видишь?
– Я вижу лица людей, но только глаза и носы и какие-то причудливые цвета. Вижу, что с людьми происходят несчастья. Они попадают под машины, падают с утесов, тонут.
Доктор Браун наблюдал за Миллиганом. Тот сидел молча, словно смотрел на экран внутри себя.
– Расскажи, Билли, как у тебя дома. Расскажи о своей семье.
– Челмер любит Джима. Ненавидит меня. Все время кричит. Он превратил в ад жизнь двух человек. Я потерял работу в бакалейной лавке. Я сам хотел потерять эту работу, чтобы быть дома с мамой. Взял и украл бутылку вина – вот меня и уволили.
19 марта Браун заметил, что его пациент одет в рубашку с высоким воротом и голубой пиджак, что придавало ему женоподобный вид.
«У меня сложилось впечатление, – писал Браун после сеанса, – что данный пациент не подлежит амбулаторному наблюдению. Целесообразно положить его на лечение в общественную детскую больницу г. Коламбуса на подростковое отделение. Есть договоренность с доктором Раулджем о его госпитализации.Окончательный диагноз: истерический невроз с множественными пассивно-агрессивными проявлениями».
Через пять недель после своего пятнадцатого дня рождения Билли Миллиган был помещен Дороти и Челме-ром Миллиганами в детское отделение общественной больницы г. Коламбуса как «добровольный» пациент. Билли решил, что из-за постоянно поступающих на него жалоб и его плохого поведения мать сделала выбор: решила Челмера оставить себе, а его сбыть с рук.
ОТЧЕТ ОБЩЕСТВЕННОЙ БОЛЬНИЦЫ Г. КОЛАМБУСА (КОНФИДЕНЦИАЛЬНО) 24марта, 16.00. Травма в результате драки данного пациента с другим пациентом, Дэниэлом М. Травма– ссадина под правым глазом. Драка произошла в холле примерно в 16.00. Очевидно, Уильям и Дэниэл играли. Уильям рассердился и ударил Дэниэла, затем Дэниэл ударил Уильяма. Пациентов разняли.25 марта. При пациенте был найден нож, в его палате обнаружен небольшой напильник, взятый из деревообделочной мастерской. Доктор Раулдж говорил с пациентом. Тот объяснил, что хотел убить себя. Пациент помещен в изолятор, приняты соответствующие меры.26 марта. Пациент старается помочь врачам. Периодически жалуется на то, что видит странные вещи. В развлечениях не участвовал, большую часть времени сидел один.1 апреля. Пациент кричал, что его давят стены и он не хочет умирать. Доктор Раулдж поместил его в изолятор и предупредил его относительно сигарет и спичек.12 апреля. Последние несколько недель, когда наступает время ложиться спать, пациент становится активным. Он спрашивает нас, находится ли он в трансе. Сегодня пациент хотел получить дополнительное лечение. Я объяснил пациенту, что он должен постараться уснуть. Пациент стал враждебным и агрессивным. (16 лет)
Джейсон возник, когда Билли было восемь лет. Он готов был взорваться от душивших его эмоций, но ему никогда не разрешали «выходить». Если он все-таки выходил, то Билли наказывали. Здесь, в больнице, когда страх и давление достигали предела, Джейсон плакал, кричал, давая выход своим эмоциям.
Так он поступил, когда услышал по телевизору об убийстве четырех студентов в штате Кент. Санитары заперли его.
Узнав, что Джейсона запирали каждый раз, когда он «взрывался», Артур решил принять меры. Не важно, дом это или больница, показывать свой гнев и раздражение не разрешалось. Если кто-то нарушал запрет, их всех наказывали. Поэтому Артур определил Джейсона как «нежелательного» и лишил его права овладевать сознанием. Отныне он будет стоять в тени, за пределами пятна.
Однажды доктор Раулдж перевел Денни в отделение, где все мальчики были больше его. Денни никого не знал, ему не с кем было поговорить, поэтому он ушел в свою комнату и плакал – так ему было одиноко. Потом Денни услышал голос:
– Почему ты плачешь?
– Уходи, не трогай меня, – сказал Денни.
– А куда мне уйти?
Денни быстро огляделся – в комнате никого больше не было.
– Кто это сказал?
– Я это сказал. Меня зовут Дэвид.
– Ты где?
– Не знаю. Думаю, там же, где и ты.
Денни заглянул под кровать, в туалет, но того, кто говорил, нигде не обнаружилось.
– Я слышу твой голос, – сказал он, – но где ты?
– Здесь.
– Я не вижу тебя. Где ты?
– Закрой глаза, – сказал Дэвид. – Теперь я тебя вижу. Они проводили долгие часы, разговаривая о вещах, которые случились в прошлом, близко узнавая друг друга, но не сознавая, что Артур все время слушает.
Она положила руку на его колено. Филип отпрянул.
– Эй, ты чего?
– Тебе не нравятся девушки, Билли?
– Конечно, нравятся. Я не голубой. Просто я… я не… я…
– Тебя что-то беспокоит, Билли. В чем дело? Он опять сел рядом с ней.
– Я не очень увлекаюсь сексом.
– Как так?
– Ну, – сказал он. – Мы… я хочу сказать, когда я был маленьким, меня изнасиловал мужчина.
Девушка была потрясена:
– Я думала, что только девчонок насилуют. Филип покачал головой:
– Теперь ты будешь думать по-другому. Меня избили, потом изнасиловали. И с тех пор у меня в голове что-то не так. Я много думаю об этом. Вернее, часть меня думает. Всю мою жизнь я думал, что секс – это что-то болезненное и грязное.
– То есть ты еще никогда не занимался сексом с девушкой?
– Ни с кем не занимался.
– Но это же не больно, Билли!
Он покраснел и отодвинулся от нее.
– Идем поплаваем, – пригласила она.
– Неплохая мысль, – сказал Филип, вскочил и с разбегу нырнул в пруд.
Когда он вынырнул, отфыркиваясь, то увидел, что девушка сняла платье и нагишом идет к пруду.
– Черт возьми! – воскликнул он и нырнул на самое дно.
Когда он снова вынырнул, она подплыла поближе и обняла его. Филип почувствовал в воде, как ее ноги обвиваются вокруг него, как ее груди трутся о его грудь, как она все ниже опускает руку…
– Это не больно, Билли, – сказала она. – Я обещаю.
Загребая воду одной рукой, она вела его к большому плоскому камню, углом вдающемуся в воду. Филип взобрался следом за ней, и она потянула вниз его трусы. Он понимал, что ведет себя неуклюже, боялся, что, если закроет глаза, все это исчезнет. Она была такая красивая. Он не хотел внезапно очутиться в другом месте и ничего не помнить. Он хотел все запомнить. Ему было очень хорошо. Девушка оказалась хорошим учителем. Когда все было кончено, ему хотелось вскочить и закричать от радости. Он скатился с нее, потерял равновесие и шлепнулся в воду.
Девушка засмеялась, а Филип чувствовал себя дураком, но был счастлив. Он больше не был ни девственником, ни голубым – он стал мужчиной.
По возвращении домой Денни, находясь в глубокой депрессии, нарисовал маленький натюрморт – увядающий желтый цветок в надтреснутом бокале на черно-синем фоне. Он принес рисунок наверх, чтобы показать его матери Билли, но застыл на месте. Там был Челмер.
Челмер взял у него рисунок, посмотрел на него и бросил на пол.
– Врешь, – сказал он. – Это не ты нарисовал.
Денни поднял рисунок и пошел вниз, в рисовальную комнату, еле сдерживая слезы. Тогда он впервые подписал рисунок: «Денни, 1970». На оборотной стороне холста он записал необходимые данные:
Художник ДЕННИ
Тема СМЕРТЬ В ОДИНОЧЕСТВЕ
Дата 1970
С того времени, в отличие от Томми и Аллена, которые продолжали добиваться, чтобы их похвалили за рисунки, Денни никогда никому не показывал своих натюрмортов.
Он шел по коридору. Не имело смысла продолжать жить. Билли поднял голову и увидел, что рабочие оставили открытой дверь прохода, ведущего на крышу. Он знал, что сделает. Медленно прошел через пустой коридор, поднялся по лестнице, открыл дверь, вышел на крышу. Было холодно. Билли сел и написал на внутренней стороне обложки учебника: «Прощайте. Простите, но я больше не вынесу».
Положив учебник на край крыши, он отошел назад, чтобы как следует разбежаться. Глубоко вдохнул – и побежал…
Прежде чем он достиг края крыши, Рейджен сбил его с ног.
– Ну и ну! Чуть не опоздали, – прошептал Артур.
– Что будем с ним делать? – спросил Рейджен. – Опасно позволять ему бродить везде.
– Он представляет опасность для всех нас. В депрессивном состоянии он может покончить с собой.
– И какое примем решение?
– Заставим его все время спать.
– Как это?
– С этого момента он не должен владеть сознанием.
– А кто будет это контролировать?
– Ты или я. Мы поделим ответственность. Я предупрежу всех, чтобы никто и ни при каких обстоятельствах не разрешал ему овладевать сознанием. Когда дела идут нормально, в относительной безопасности, контроль остается за мной. В опасной обстановке он переходит к тебе. Только мы с тобой решаем, кто может вставать на пятно.
– Идет, – сказал Рейджен.
Он посмотрел на предсмертную записку, которую Билли написал в книге. Вырвал страницу, разорвал ее на кусочки и развеял их по ветру.
– Я буду защитником, – сказал он. – Билли не должен был подвергать опасности жизнь детей.
Тут Рейджен вспомнил еще кое о чем:
– А кто будет говорить? Люди смеются, когда слышат мой акцент. Да и твой тоже.
Артур кивнул:
– Я думал об этом. Аллен, как говорят ирландцы, «поцеловал камень красноречия». Он может говорить вместо нас. Пока мы контролируем ситуацию и храним секрет от остального мира, мы сумеем выжить.
Артур все объяснил Аллену, потом поговорил с детьми и постарался помочь им понять, что происходит.
– Представьте себе, – сказал он, – что мы все – много людей, включая и тех, кого вы никогда не видели, – находимся в темной комнате. В центре этой комнаты, на полу, яркое пятно света. Кто встает на это пятно, кого освещает этот свет, тот выходит в реальный мир и овладевает сознанием. Этого человека и видят другие люди, они слышат его и реагируют на него. Остальные из нас могут в это время заниматься своими делами, учиться или спать, играть или разговаривать. Но тот, кто выходит в мир, должен быть очень осторожен, не должен говорить о существовании других. Это семейный секрет.
Дети поняли.
– Хорошо, – сказал Артур. – Аллен, возвращайся в класс.
Аллен встал на пятно, поднял учебники и спустился вниз.
– А где Билли? – спросила Кристин.
Другие ждали, что ответит Артур. Тот печально покачал головой, приложил палец к губам и прошептал:
– Билли спит. Нельзя его будить.
Но за несколько недель до своего освобождения из Зейнсвилля Томми узнал, что Дороти не приедет к нему на очередное свидание. 5 августа 1973 года Стюарт Мур ехал на мотоцикле в Секлвилле. Свернув за угол, он на полной скорости врезался в лодку, прицепленную к трейлеру. При столкновении мотоцикл и лодка взорвались, Стюарт погиб мгновенно. Услышав об этом, Томми впал в шок. Стюарт, его храбрый, улыбчивый друг, собиравшийся покорить мир, сгорел в пламени. Томми не мог этого вынести. Он не хотел больше здесь оставаться. И тогда вышел Дэвид, чтобы почувствовать агонию Стюарта и поплакать слезами Томми…
1. Никогда не лгать. На протяжении всей жизни их обвиняли в том, что они – патологические лжецы. Это было несправедливо, просто один не знал того, что делал другой. Сознательная ложь в такой ситуации становилась полной катастрофой.2. Хорошо себя вести по отношению к женщинам и детям. Это означает: не ругаться, соблюдать надлежащий этикет – например, входя в помещение, пропускать вперед женщин и детей. Дети должны сидеть за столом прямо, не горбиться, на коленях должны лежать салфетки. Женщин и детей следует всегда защищать. Если кто-нибудь из них увидит, что мужчина обижает женщину или ребенка, он или она должны немедленно освободить пятно, чтобы Рейджен мог справиться с ситуацией. (Если кому-нибудь из «семьи» будет грозить опасность, освобождать пятно не потребуется – Рейджен сам займет место.)
3. Соблюдать целибат. Мужчины никогда не должны попадать в положение, когда их можно будет обвинить в изнасиловании.
4. Все свое время посвятить самосовершенствованию. Никто не должен тратить время на чтение комиксов или на телевизор. Каждый должен учиться в той области, которая ему или ей интересна.
5. Уважать личную собственность каждого члена семьи. Это правило должно особенно строго соблюдаться в отношении продажи рисунков. Любой может продать рисунок неподписанный или с подписью «Билли» или «Миллиган». Но рисунки, выполненные и подписанные Томми, Денни или Алленом, считаются их личной собственностью, и никому не позволяется продавать что-либо, не принадлежащее ему или ей.
Мысли о рае и аде смущали Томми. Эти мысли не выходили у него из головы. Ему было интересно, сможет ли он убежать, если их отправят в ад.
Поцеловав Марлен, Кевин выключил свет и увлек ее на матрац. Но как только их тела соприкоснулись, Адалана захотела, чтобы Кевин сошел с пятна. Она сама хотела объятий и нежности.
Адалана понимала, что одно из правил Артура – сохранение целибата. Она слышала, как он говорил мужчинам, что единственное нарушение правила сделает их «нежелательными». Но Артуру, как истинному английскому джентльмену, и в голову не пришло говорить о сексе с Адаланой. Она никогда не соглашалась с его пуританскими правилами, а Артур об этом и не подозревал.
– Варвар, – холодно сказал Артур. – Убивать животных – против правил.
– Какого черта он взял мой пистолет? – требовательно спросил Рейджен.
– Потому и взял, что бросаешь оружие где попало, – сказал Артур. – Это тоже против правил.
– Брось! Один ствол всегда должен быть под рукой, мы же договорились. Уолтер не имел права брать его.
Артур вздохнул:
– Мне нравился этот парень. Энергичный, надежный молодой человек. Отлично чувствует направление. Всегда читает книги об Австралии. В конце концов, она – часть Британской империи. Однажды он посоветовал мне исследовать эволюцию кенгуру. Теперь, боюсь, Уолтер стал «нежелательным».
– Слишком суровое наказание за одну ворону, – сказал Рейджен.
Артур презрительно посмотрел на него:
– Может наступить время, когда тебе придется убить человека в целях самообороны. Но я не потерплю убийства бедного бессловесного создания.
Артур похоронил ворону и вернулся к машине. Аллен, который слышал конец разговора, встал на пятно, сел за руль и поехал домой.
– Хорошо, попробую отыскать его. А ты внимательнее следи за дорогой.
Артур поискал в своем сознании, заглянув в темноту, окружающую пятно. Он увидел образы других. Кое-кто спал в своих кроватях, кое-кто сидел в тени. «Нежелательные» отказались смотреть на него, они больше не признавали его власти над собой. Наконец он нашел Рейджена, занятого игрой с Кристин.
Ли был лишен права вставать на пятно. Но вместо того чтобы жить в постоянной темноте вокруг пятна, не в состоянии вынести существования без розыгрышей и смеха, он предпочел совсем исчезнуть.
И очень долго никто не смеялся.
Дорогой Джим,
Лежу в камере и вспоминаю нас с тобой, когда мы были детьми. Проходит время, и я все больше и больше ненавижу жизнь. Мне жаль, что из-за меня ваша семья распалась. Фактически я никогда и не был частью семьи. Впереди у тебя большая жизнь, множество целей. Не трать жизнь впустую, как это делал я. Если ты ненавидишь меня за это, прости. Но я все равно уважаю тебя и люблю, как люблю ветер и солнце. Джим, Бог свидетель, я не делал того, в чем меня обвинили. Бог говорит, что у каждого свое место и судьба. Думаю, это место для меня и такая моя судьба! Прости, что я позорю тебя и всех близких.
Билл.
Рейджен согласился, что Стив – «нежелательный», и сказал, что ему отказано в праве вставать на пятно. Стив отказался освободить пятно и, подражая акценту Рейджена, прорычал:
– Что ты хочешь сказать? Ты не существуешь. Никто из вас не существует. Вы все – плод моего воображения. Здесь только я. Я – единственное реальное лицо. А вы – лишь галлюцинации.
Рейджен ударил его головой о стену, из рассеченного лба пошла кровь. Стив сошел с пятна.
– Знаешь, что мне хотелось бы сделать? – сказал Билли, когда они достигли дороги, пролегающей между прудом и подножием горы. – Натянуть холст через дорогу между теми двумя вязами, так высоко, чтобы под ним могли проезжать машины. Я бы разрисовал холст, чтобы он выглядел как гора, поросшая кустарником и деревьями, а в середине был бы виден туннель.
Артур стал подозревать, что Аллен был прав: Рейджен предпочитал любое окружение, даже тюрьму, где он мог бы контролировать пятно. Чем больше Рейджен узнавал рабочий район в восточной части Коламбуса, тем в большую ярость приходил, видя, как люди борются за выживание среди офисных зданий из стекла и стали.
Однажды, проходя мимо ветхого дома с прогибающимся крыльцом, он увидел красивую белокурую девочку с огромными голубыми глазами, сидящую на бельевой корзине. Ее парализованные ножки были странно согнуты. На крыльцо вышла пожилая женщина. Рейджен спросил ее:
– Почему у ребенка нет ножных скоб или инвалидной коляски?
Женщина в недоумении посмотрела на него:
– Мистер, вы знаете, сколько стоят эти вещи? Я два года вымаливала пособие. Я не могу этого купить для Нэнси.
Рейджен продолжил свой путь, погрузившись в раздумья.
Вечером он сказал Артуру, чтобы тот разыскал, в каком магазине медицинских товаров есть кресла-коляски и ножные скобы для детей. Хотя Артур и был раздражен тем, что его оторвали от чтения, а еще больше – тоном Рейджена, он все же сделал несколько звонков агентам по продаже медицинских товаров. Компания в Кентукки продавала изделия нужного размера. Артур дал Рейджену номера моделей и адрес магазина, но при этом спросил:
– Для чего тебе нужна эта информация? Рейджен не потрудился ответить.
В тот же вечер он взял машину, свои инструменты, нейлоновую веревку и поехал в южном направлении, в Луисвилль. Там он нашел магазин медицинских товаров и подождал, пока все не уйдут. Будет нетрудно войти внутрь, даже не потребуется помощь Томми. Взяв с собой инструменты, Рейджен перелез через проволочный забор, забежал за стену здания, невидимую с улицы, и проверил кирпичную кладку вдоль водосточной трубы.
По телевизору он видел, что воры-домушники всегда пользуются «кошками», чтобы забраться на крышу. Сам он с презрением относился к такому способу. Рейджен выудил из своего мешка стальной рожок для обуви, вынул шнурок из левой кроссовки, привязал рожок к подошве, так что его загнутый конец был обращен вниз у носка, образуя шип, как на альпинистских ботинках. Вставляя шип в швы кирпичной кладки и выбоины, Рейджен забрался на крышу; вырезал круг в стеклянной крыше, просунул руку и открыл створку. По веревке, привязанной к скобе, он спустился внутрь. Это напомнило ему времена, когда много лет назад они вместе с Джимом занимались скалолазанием.
Рейджен провел в магазине почти час, разыскивая по номерам нужные ему модели – пару ножных скоб для четырехлетнего ребенка и маленькое складное кресло-коляску. Он открыл окно, опустил на землю скобы и коляску и вылез сам. Уложил все в багажник и поехал обратно в Коламбус.
Было уже утро, когда машина остановилась у дома Нэнси.
– У меня кое-что есть для маленькой Нэнси, – сказал Рейджен старушке, которая смотрела на него в окно.
Он вынул из машины коляску, раскрыл ее и показал, как та работает. Потом показал Нэнси, как надевать скобы.
– Потребуется много времени, чтобы научиться носить их. Но обязательно надо ходить.
Женщина заплакала:
– У меня никогда не будет столько денег, чтобы заплатить вам за эти вещи.
– Платить необязательно. Это помощь нуждающемуся ребенку от богатой компании по производству медицинских товаров.
– Можно угостить вас завтраком?
– Что ж, от кофе не откажусь.
– Как вас зовут? – спросила Нэнси, когда ее бабушка ушла на кухню.
– Называй меня дядя Рейджен.
Девочка обняла его. Бабушка принесла кофе и самый вкусный пирог, который он когда-либо ел. Рейджен съел его без остатка.
Потом сел в кресло-качалку и качался всю ночь, пытаясь разобраться во всем. Он был поражен тем, что существуют другие, о которых он не знал.
На следующий день Артур рассказал ему о Кевине и Филипе.
– Я считаю, что они – продукт твоего ума, – сказал Артур.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Прежде всего рассмотрим логическую сторону указанного явления, – сказал Артур. – Как отвечающий за ненависть, ты знаешь, что наделен разрушительной силой. Ненависть сильна, но неуправляема. Если человек желает овладеть энергией ненависти, при этом пытаясь избавиться от ее темной стороны, все равно она оставит свой след, все равно человек будет носителем зла. Наш разум хотел контролировать твою жестокость, чтобы твой гнев был избирательным и управляемым. Ты избавился от зла, ты можешь быть сильным, сохраняя спокойствие. Но какая-то доля порока осталась, это неизбежно, – что и привело к созданию Филипа и Кевина.
Денни не имел представления, почему его арестовали и что происходит, но он сидел в камере, пока не пришел Дэвид, чтобы посмотреть, как тараканы бегают кругами. Скоро придут Артур, Рейджен или Аллен и выведут его отсюда. Дэвид знал, что он не был плохим мальчиком. Он вообще ничего плохого не сделал.
10 января, немногим более чем через месяц после его перевода в Афины, Билли открыл счет в банке на имя Фонда борьбы с насилием над детьми и вложил тысячу долларов. Это была часть пятизначной суммы, которую он получил от одной женщины в Коламбусе. Женщина намеревалась открыть художественную галерею и приехала в Афинский центр психического здоровья, чтобы купить картину «Грация Кэтлин».
Кроме того, Миллиган заказал партию наклеек на бамперы, – черные буквы на желтом фоне:
ОБНИМИ СЕГОДНЯ СВОЕГО РЕБЕНКА.
ЭТО НЕ БОЛЬНО.
ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ ОСТАНОВИТЬ НАСИЛИЕ
НАД ДЕТЬМИ. БИЛЛИ
Когда Учитель не беседовал с Мэри, доктором Колом или с писателем, становилось скучно, раздражало ограничение свободы, и он вновь опускался до уровня Денни, Дэвида или «распавшегося» Билли – так оказывалось проще разговаривать с другими пациентами. Работники клиники, ближе знавшие Билли, заметили, что в состоянии Денни или Дэвида он особенно остро сочувствовал другим пациентам – знал, когда они были расстроены, подвержены боли и страху. Одна из молодых пациенток порой убегала из незапертой палаты в состоянии паники или истерии, и тогда Билли подсказывал, где ее найти.
– Дэвид и Денни – часть меня, способная сопереживать, – объяснял писателю Учитель. – Они чувствуют, откуда идет боль. Когда кто-то уходит или расстроен, появляется как бы маяк в том месте, где он находится, и Денни или Дэвид просто указывают правильное направление.