А мое тихое, смущенное восхищение тобой, оно, знаешь ли, куда важнее громких признаний в любви. Я не пускаю его наружу, я держу его внутри и лелею. Рощу его, как любимое дитя. Потому что они все – ты только представь – все они не в состоянии тебя оценить! Они не слышат шепот тысяч писателей, когда тебя читают. Они не вдыхают пепел сожженных иллюзий. Они не дышат морем безысходности. Они – это они. Если людей можно обобщить, они не стоят того, чтобы о них говорить.
Давай не будем рассказывать им о тебе? Давай отдадим сокровище мне, поверь, я знаю, как с ним обращаться. Я знаю, что выискивать в переливающихся гранях. Если высшее мое достижение – высматривать в тебе разносторонность да Винчи, способы сублимации Микеланджело и психические отклонения Ван Гога, этого хватит, чтобы считать жизнь прожитой не зря. Давай ты не будешь ни средством, ни целью. Давай ты будешь моим метадоном, потому что да – да, ДА, ДА! – я пущу тебя по венам, я позволю зрачкам расшириться от этой близости, я попрошу кровяные тельца подвинуться и пропустить тебя к сердцу.
Я больше не желаю тебе признания. Не хочу тобой делиться, не хочу, чтобы тебя оценили. Я хочу тебя себе и только себе.
Послушай…
Ты только послушай эту тишину. Так молчит моя гордость. Прикусывает губу до крови и смотрит на меня с ненавистью. Но плевать на нее, правда. Я заплачу ей выгодой и самореализацией позже.
А сейчас… а сейчас я хочу любить тебя той любовью, которую не заслуживает никто иной. Любовью адепта к идолу. И мне не стыдно, честно, ни капельки не стыдно. Потому что черты, в которых ты гениальна, главенствовали в моей иерархии ценностей задолго до того, как ты появилась в моей жизни. Вполне естественно давать человеку то, что он заслуживает.
Забавно устроена жизнь. Кому-то надо платить за свое существование. А кому-то за их существование платят другие.
Я согласна рассчитаться с твоими кредиторами. Просто будь, ладно?