Можно написать о разных людях -- кроме тех, с которыми я изредка встречаюсь. Их много, их тьма -- но когда о них пишет кто-то хоть немного талантливый, все пропадает, хоть убейся, хоть предельно честно все излагай. И хорошо.
Я могу не любить некоторых своих знакомых, это легко. Но вот есть люди, о которых не говорят. Ну, скажем, я вспомню того мужчину из бистро -- прораба, который приглашал меня заняться сексом с ним и его женщиной. Или ту девушку-грузинку, которая любила нюхать кроссовки. Вот я сейчас пишу и это кажется серьезным, грустным; еще можно написать так, чтобы было весело. Но никогда, я уверен, не передать того ужаса, который ты испытываешь, общаясь с людьми из другой вселенной. Это такой род тоски -- ты сам становишься таким же еще на некоторое время, пока не встретишь своих друзей, которым в жизни повезло больше.
Вот сейчас пишу -- и это выглядит глупо. И никогда я о таких не читал -- конечно, можно найти нечто подобное, но в том-то и штука, что описывать их может человек, имеющий запас своей красоты -- и, читая, ты чувствуешь, что сам автор тебя от этого оберегает; точнее, ничего ты не чувствуешь.
Тоска. Тоска. Грузинка, которая любит нюхать кроссовки. Мужик, спрашивающий тебя, какой стриптиз ты любишь больше -- женский или мужской? И все это в бистро под пиво.
Мне кажется, мои друзья как-то счастливо избегают таких встреч, а я вот нарываюсь. И это хорошо. Это чудесная тоска! Страшно, как в фильме ужасов -- когда, кажется, уже и не скрыться, а потом ты просто выключаешь телевизор и возвращаешься в свой мир.
Зря я акцентрировал внимание на кроссовках, не в этом дело. Если б я любил их нюхать -- да даже и не было б ничего страшного. Сорокин вот писал, как дерьмо ест. Не, тут не в извращениях. Не знаю. Красота складывается из всего сразу. так и с их тоской. Атмосфера, понимаете!
Нет, не смогли вы сейчас испытать той тоски, которую испытываешь при встрече с такими ребятами.
Я надеюсь, вы не решите, будто я их критикую -- не, там не про глупость или вроде того. Тоска и все. Страх. Страшное-то не критикуют.
Я, может, очень гадкий, если боюсь этого. Ну виду не показываю.
Я совсем их не критикую -- люблю таких людей больше, чем своих друзей. И зиму надо любить. Такое вот надо любить. Хватит думать, что такая вот грусть -- это плохо. Нет, это чудесно. Блин, чуть не написал -- "как горячий душ". Черт, люди -- не горячий душ. Не хочу любить их той дурацкой любовью, которой классики любили закрепощенных крестьян. Не люблю я этих людей -- но плохо говорить о них совсем не буду. И радоваться не буду, что я не такой. С какой стати мне радоваться?
Не знаю совсем, как быть. Пускай бы та грузинка хоть эти тупые британские сериалы смотрела, я бы порадовался. Хорошо хоть, я с ней кроссовки не нюхал, а то не вылез ведь потом бы из них!
(А, кстати, если вы смотрите эти тупые сериалы, то вы все-таки даже хуже -- средний вкус, как сказал поэт, хуже безвкусицы. Грузинка ужасна, но она просто не нуждается в критике -- и, к тому же, большего внимания заслуживает)