Джон Китс. Ода соловью

Как больно сердцу: песнь твоя гнетет Все чувства, точно я цикуту пью, И зелье дрему тяжкую несет, Меня склоняя к смерти забытью - Не завистью к тебе терзаюсь я, А горько счастлив счастью твоему, Когда, крылатый дух, ты далеко, В лесу, у звонкого ручья, Где листья шевелят ночную тьму, Поешь о лете звонко и легко. О, мне бы сок лозы, что свеж и пьян От вековой прохлады подземелья, - В нем слышен привкус Флоры, и полян, И плясок загорелого веселья! О, мне бы кубок, льющий теплый юг, Зардевшуюся влагу Иппокрены С мигающею пеной у краев! О, губы с пурпуром вокруг! Отпить, чтобы наш мир оставить тленный, С тобой истаять в полутьме лесов. С тобой растаять, унестись, забыть Все, что неведомо в тиши лесной: Усталость, жар, заботу, - то, чем жить Должны мы здесь, где тщетен стон пустой, Где немощь чахлая подстерегает нас, Где привиденьем юность умирает, Где те, кто мыслят, - те бежать не смеют Отчаянья свинцовых глаз, Где только день один Любовь пленяет, А завтра очи Красоты тускнеют. К тебе, к тебе! Но пусть меня умчит Не Вакх на леопардах: на простор Поэзия на крыльях воспарит, Рассудку робкому наперекор… Вот я с тобой! Как эта ночь нежна! Там где-то властвует луна; привет Несут ей звезды дальние толпой - Но здесь она нам не видна, Лишь ветерок колышет полусвет Сквозь мглу ветвей над мшистою тропой. Не видно, что льет легкий аромат - Ковер цветов от взоров тьмой сокрыт - В душистой тьме узнаешь наугад, Чем эта ночь весенняя дарит Луга и лес: здесь диких роз полно, Там бледная фиалка в листьях спит, Там пышная черемуха бела, И в чашах росное вино Шиповник идиллический таит, Чтоб вечером жужжала в них пчела. Внимаю все смутней. Не раз желал Я тихой смерти поступь полюбить, Ее, бывало, ласково я звал В ночи мое дыханье растворить. Как царственно бы умереть сейчас, Без боли стать в полночный час ничем, Пока мне льется там в лесной дали Напева искренний рассказ - И ничего бы не слыхать затем, Под песнь твою стать перстню земли. Бессмертным ты был создан, соловей! Ты не подвластен алчным поколеньям: Ты мне поешь - но царь минувших дней И раб его смущен был тем же пеньем; И та же песня донеслась в тот час, Когда с печалью в сердце Руфь стояла Одна, в слезах, среди чужих хлебов, - И та же песнь не раз Таинственные окна растворяла В забытый мир над кружевом валов. Забытый! Словно похоронный звон, То слово от тебя зовет назад: Не так воображения силен Обман волшебный, как о нем твердят. Прощай, прощай! Твой сердцу грустный гимн Уходит вдаль над лугом за ручей, На склон холма, и вот - похоронен В глуши лесных долин. Исчезла музыка - и был ли соловей? Я слышал звуки - или то был сон?