Если бы ты был моим ровесником, не было бы никаких проблем. Потому, что у меня вообще нет никаких проблем, чтобы сказать ровеснику о своих чувствах. Но я не влюбляюсь в ровесников. Никогда. Поэтому и проблем с ними нету. Никаких. С ними вообще ничего нету. Потому, что я предпочитаю влюбляться в очень взрослых и очень женатых. В этом вся я.
Ты не ровесник. Господи, ну почему, если человек старше тебя на двадцать с чем-то лет, между вами резко встают тысячи условностей и стереотипов. Ты априори не можешь любить этого человека, только потому, что тебе двадцать, а ему 4*. А кто сказал?
Господи, как мне иногда хочется все это бросить и уйти в журналистику. Но я не могу. Я не могу делать глупости. В меня верят. И я верю. Верю в то, что делаю. Что буду делать. Где-то в глубине души я, наверное, патриот и я люблю свою страну вместе с ее дурацкими законами, хамством в очередях и нищими зарплатами.
А еще я хочу грубого секса в университетской аудитории. Или не в аудитории. Я хочу не столько любви, сколько теплоты мужского тела, жестких рук и немного вина.
Если бы не ты, я бы ни за что не ввязалась в серьезные отношения. Свобода – это такое странное ощущение, когда вроде и согласна ее отдать, но в то же время… В то же время тебе можно все. Абсолютно все. Можно секс в университетской аудитории, можно пить, можно делать татуировку, можно безнаказанно влюбляться. Я идеалистка. И от идеализма моего сплошные проблемы. Я заканчиваю отношения, которые не подпадают под мое понимание отношений.
И потому я хочу тебя как мужчину, но я не уверенна, что хочу тебя как мужа. Я хочу прикасаться к твоему телу, но я не уверенна, что готова прикоснуться к твоей душе. Я хочу принадлежать тебе, как женщина, но я не готова принадлежать тебе всецело. Я все чаще ловлю себя на мысли, что я – за «свободные» отношения. Возможно, до поры до времени. Возможно, у меня слишком «мужской» характер. Все проблемы от моего идеализма. Он меня убивает. Он убивает медленно, гораздо медленнее, чем вскрытые вены или несчастная любовь.
Я не уверенна, что готова узнать тебя абсолютно. Будь моим идеалом, моим божеством, моим запретным плодом. Но только не будь для меня прочитанной книгой, рассказанной историей, предсказуемым человеком. Я должна бояться тебя потерять и в то же время знать, что ты не мой. В этом – мой смысл и моя возможность жить. Иначе я умру. Не сразу. Я зачахну, я перестану писать, перестану жить, выходить на улицу, есть. Со временем перестану дышать.
И если когда-то я разлюблю тебя, я обязательно заново влюблюсь во взрослого женатого мужчину потому, что лишь подобного рода «отношения» делают меня человеком. Они обеспечивают мою жизнедеятельность.
Я сумасшедшая.
Я уже писала об этом.