Я сижу на кухне и щурюсь от солнца, которое заглянуло в комнату на минуту. Видимо, оно пришло, чтобы меня разбудить. Я слушаю Бьорк и ем хлопья с молоком.
Только сейчас я заметила, что у меня очень интересный стол. Он бежевый и в полосках – таких, что нарочно не придумаешь. Словно кто-то специально их нарисовал. Долго-долго старался. Я всматриваюсь в эти узоры – и представляю, будто мы с тобой – резчики по дереву. Или по пластику. Как хочешь. Мы сидим и стругаем целыми днями. И ведем неспешные разговоры всегда на одну и ту же тему: скоро выходные – и мы, наконец, отсюда уйдем. Изнутри-то нам видно, что скучная это работа – с утра до ночи ковырять трещинки.
Когда мне надоедает смотреть прямо перед собой, я поворачиваюсь лицом к окну. Выгляни на улицу и ты. Что ты видишь? Наверное, все то же, что разглядывали мы с тобой вместе всего месяц назад.Небольшие, приземистые домики. Кажется, будто у каждого – свой характер. У одного крыша перекошена. У другого левый бок зеленый, а правый – синий. У третьего все балконы разной формы. Помнишь, как мы его называли? Творение сумасшедшего архитектора.
Дальше, если присмотреться, можно разглядеть поля. Летом ветер доносит оттуда запах свежескошенной травы.
( Продолжить ) А за полями красуется лес. Рядом с ним протекает небольшая быстрая речка. Идиллия. Разве что барашка не хватает.
Спроси, что я вижу сейчас из своего окна. Я тебе честно отвечу: стену еще одного такого же дома-клона. И в его окнах – аналогичная картина. Эта череда безликих коробок бесконечна. Одинаковые дома идут друг за другом до горизонта. Не продохнешь.
В моем жилище, как ты понимаешь, целая куча этажей. Я честно пыталась сосчитать их в день своего приезда, но сбилась где-то в районе 17-го, который на самом деле был уже, кажется, 21-м. Если верить количеству кнопок в лифте, их наберется все 40.
Вообще, я тут вот что поняла. Для меня Москва – это пара-тройка километров вокруг Кремля. За ними начинается уже совсем другой город. Город-скука или город-однообразие – называй, как хочешь. Вот тут-то я и живу. Москвичи говорят про такие места – «спальные районы». Действительно, в этих штампованных лабиринтах сложно не заснуть. Не зачахнуть от скуки.
Правда, спать тут приходится под звуки дрели соседа сверху, пианино соседа снизу, телевизора соседа справа и скандалов соседа слева. Здесь у меня очень много жизней вокруг. В одном моем доме народу, кажется, даже больше, чем во всем нашем городе.
Ужаснее всего становится, когда все эти люди спускаются в метро. Метро – это вообще отдельная история. Я его перевариваю только рано утром и глубоко ночью. Когда ты приедешь ко мне в гости, мы будем кататься только в это время. Потому что в другие часы общественный транспорт напоминает большую баню – как у нас на главной улице, только в ней еще и не развернуться. Про совсем критические моменты – час пик – я даже рассказывать не буду, чтобы тебе окончательно не расхотелось ехать ко мне.
Впрочем, давай вот как: я тебе сейчас сделаю официальное признание. Многие стремятся жить в Москве почему-то. А вот я совсем не хочу. Это не мой город. Ты, наверное, думаешь, что я просто утешаю тебя, потому что ты все там же – в нашем маленьком поселке. А я на самом деле это место люблю гораздо больше. Там не было ни такого шума, ни гигантских пробок. И я не задыхалась от выхлопных газов, как здесь. Я даже могла кататься на велосипеде прямо посередине дороги, не боясь, что меня собьет какой-нибудь сумасшедший Шумахер. Вместе с тобой.
Спасибо тебе за эти велосипедные прогулки, и за наши веселые вечера с «Монополией», и за карты с дедушкой, и за секреты на зеленом диване. Только благодаря тебе я сейчас так люблю зеленый, кстати. Травянистый. Жалко, что здесь нет таких сочных полей, как у нас.
Но, несмотря на это, ты ко мне приезжай – на мой третий этаж. Да-да, я снова обитаю именно что на третьем. Как и тогда, когда мы жили вместе. Ну, почти вместе. Это было классно. Я только сейчас поняла, насколько.
Чтобы разбудить тебя, я просто свешивалась с балкона и тарабанила шваброй по железным оконным балкам. Или включала наших любимых Arctic Monkeys погромче. Раньше мы могли слушать музыку вместе. Даже находясь на разных этажах, мы танцевали в такт одним и тем же аккордам. Подпевали мы, если честно, фальшиво, но это ничуть не портило общей картины: главное ведь – чтобы весело было.
Еще мы могли завтракать на своих балконах – и это не мешало нам болтать обо всем на свете. Для тебя – бессменная яичница в формате три-и-все-целые. Для меня – хлопья с молоком. Как и сейчас. Это единственное, что по утрам осталось неизменным.
Впрочем, я немножечко вру. Кое-что еще заморозилось, сохранилось, не сдвинулось и не поменяло цвет. Такие же, как раньше, – мои странные и неправильные желания. Они по утрам иногда устраивают зарядку в моей голове. Наверняка и ты тоже помнишь, как мы хотели однажды вдруг сесть на поезд – и уехать далеко-далеко. До самого края земли, которого не существует. Глупость, конечно. Но иногда так хочется думать о глупостях, говорить о них и в них же верить. Здесь, в Москве, люди почему-то так не делают. А может, я просто таких людей не встретила пока. И поэтому очень скучаю.
Знаешь, здесь люди вообще много чего не делают. Не бывают дома, например. Работают все время. А когда не работают, тогда… Все равно работают – на каком-нибудь дополнительном месте. В крайнем случае они бегают по клубам и кинотеатрам. Причем вот что важно: они делают это непременно глубокой ночью. Кто куда, но только не в кровать. И когда они спят? Я решительно не понимаю.
Я вот дома сижу, как настоящая немосквичка. Я люблю тишину и уют. Запах маминой выпечки. Эти странные полосочки на столе. Книги с пожелтевшими от времени страницами.
Вот бы еще и тебя на соседний балкон. Приезжай ко мне скорее. Я тебя очень жду.
Приезжай – и привози полный чемодан новостей. Кто там сейчас живет в моей квартире? Наверняка какой-нибудь занудный дед, который не дает тебе слушать музыку громко. Я прямо вижу, как он все время сидит дома в кресле-качалке и ворчит. В моем кресле-качалке. Даже нет – в нашем.
Это дед ведь и понятия не имеет, какой вкусный капуччино мы пили вместе и как я все время донимала тебя своим нытьем: «Расскажи мне еще одну сказку – ну пожа-а-алуйста!» Я всегда поражалась твоему воображению. Вот бы и мне такое – хотя бы кусочек. Я тебе до сих пор иногда завидую.
Что там сказки – рисуешь ты вообще фантастически. Мой портрет, намалеванный твоими руками, висит у меня над кроватью. Он намного лучше всех постеров, вместе взятых. Честно-честно.
Когда-нибудь (к тому времени я уже стану совсем старенькой) я научусь рисовать и напишу твой портрет тоже – обещаю. Если хочешь, я освою акварельную технику вареньем. Или масляную – медом. Или какую-нибудь другую несладкую, а то вдруг кто-то ненароком проглотит твое изображение.
Но я все-таки надеюсь, ты приедешь раньше, чем я возьмусь за кисти. Для этого давай я расскажу тебе про хорошее. Ни у какой монеты не бывает только одной стороны, даже если эта монета – Москва. Начинай загибать пальцы.
Раз – здесь есть кофейни, спрятанные между домами в узких центральных переулочках. Там такой вкусный кофе – м-м-м! Ароматнее, чем у нашей бабушки.
Два – в этом месте всегда горят огни. Ты никогда не окажешься в темноте. Только в своей комнате ты сможешь создать непроглядную черноту, если плотно зашторишь окна. Ну, в ванной тоже можно добиться чего-то подобного, только вряд ли оно тебе нужно.
Три – тут интересно наблюдать за людьми. За их бесконечной беготней. Я не могу подстроиться под такой ритм – и все время опаздываю.
Четыре – в метро так и вовсе крайне весело играть глазами с симпатичными незнакомцами. Я перебрасываюсь с ними взглядами, как теннисными мячиками. Счет всегда в мою пользу. Потому что я каждую новую секунду выхватываю неожиданные детали. Кудрявые волосы ровно до мочек ушей. Малиновая спортивная шапка на голове. Густые брови, уложенные волосок к волоску. Темный-темный загар. Гавайская рубашка – в таких на курортах ходят. И точеное пальто. Я машу ему рукой с другого конца вагона. И он сразу же начинает расталкивать локтями своих соседей, медленно, но верно продвигаясь ко мне. Почему все думают, что если я смотрю и машу рукой, то непременно хочу познакомиться? Может, я просто говорю «эй, у тебя классная шапка» или «тут скучно и жарко, я просто от безвыходности шевелю конечностями».
Впрочем, что я кокетничаю. Знакомиться в метро – это весело. Сквозь шум невозможно расслышать, что тебе говорят. В этом подземелье вообще неуместна болтовня. Надо просто смотреть. Вглядываться пристальнее. Стучать ногой под музыку из наушников и общаться жестами. Представляешь, сколько значений в метро может иметь простой взмах руки? Приезжай – будем учиться общаться без слов.
Но давай вернемся к загибанию пальцев. У тебя один же остался? Так вот, пять – тут многое понимаешь. Признаюсь тебе честно: когда только приехала, я начала курить. Сама не знаю почему. Просто напридумывала глупостей всяких. Решила, что зашла в тупик. А сейчас понимаю, что никакого тупика не было. Да-да, я себе иногда и не такое сочиняю. Воображаю, будто все плохо, жалуюсь на слякоть, на солнце, которое не оттуда встает, или на странных людей, которые топчутся по моим ногам, на одинаковые дома-коробки, на суету, на соседей. На все что угодно – лишь бы не признаваться в том, что счастливым быть гораздо сложнее, чем несчастным.
Счастливые не привлекают много внимания. К счастливым не тянутся. Счастливые сами по себе.
С тобой, пап, мы об этом никогда не говорили, но, мне кажется, ты согласишься.
Приезжай – я стану
еще счастливее.