Охватившая ее дрожь унялась - счастливая и гордая, она подумала: почему не призналась она ему раньше? Насколько это проще, чем всевозможные женские уловки, которым ее учили!

— Скарлетт, - сказал он, - расстанемся и забудем навсегда то, что мы сейчас сказали друг другу.

— Нет. Я не могу. Зачем же так..Разве вы…разве вы не хотите жениться на мне?

— Я женюсь на Мелани. Мне следовало сказать вам об этом раньше…Но я думал вы знаете..Я полагал - это известно всем..не первый год известно. Мы с вами слишком разные люди, Скарлетт. Ведь вы же захотите, чтобы мужчина пренадлежал вам весь, без остатка - душей и телом, всеми своими помыслами, - иначе вы будете несчастны. А я вам этого дать не смогу. И это будет вас оскорблять. И в конце концов вы возненавидите меня. Вы возненавидите книги, что я читаю, и музыку, что я люблю, - ведь они будут отнимать меня у вас…

— Вы любите ее?

— Мы с ней понимаем друг друга с полуслова…Одной любви недостаточно для отношений.

— Но вы сказали, что любите меня.

— Я не должен был.

Где-то в глубине ее души медленно разгоралось пламя, и вот гнев вспыхнул, затемнив рассудок.

— Но раз уж у вас хватило низости сказать это…

— Да, это было низко, потому, что я женюсь на Мелани. Я дурно поступил с вами и еще хуже с Мелани…Как я могу не любить вас с вашей неуемной жаждой жизни, которой я обделен? Вас, умеющую любить и ненавидеть с такой страстью, которая мне недоступна! Вы как огонь, как ветер…Что-то дикое…И я…

Скарлетт вдрг вспомнила Мелани - ее кроткие карие глаза и мечтательный взгляд, ее хрупкие маленькие ручки, ее вежливую молчаливость…Ярость закипала в ее крови.

— Да бросьте вы мне зубы заговаривать, вы просто трус! Боитесь жениться на мне! И со страху женитесь на этой маленькой жалкой Мелани! Которая, кроме "да" и "нет", слова произнести не может!

— Вы не должны говорить так о Мелани…

— Да пошли вы к черту со своей Мелани! Вы трус, вы низкий человек, вы…Вы заставили меня поверить, что женитесь на мне…

— Ну, будьте же справедливы! Разве я когда-нибудь…

Но она не желала быть справедливой, хотя и понимала, что он прав. Его поведение всегда было чисто дружеским, и только, и при мысли об этом ее гнев запылал с удвоенной силой, подогретый уязвленной женской гордостью и самолюбием. Она вешается ему на шею, а он ее знать не хочет! Он предпочел ей эту бесцветную мышку! Лучше бы он не знал о чувствах Скарлетт! Пусть бы никогда-никогда не узнал об этом - все лучше, чем так сгорать от стыда!