В последнее время необычайно легко удается жить по принципу «не парься, заебал», причем в наиболее извращенной форме – книги и всякие нужные дела отошли на дальний план, уступив место ленивому потоку праздных мыслей, бесконечной череде тупорылых мультфильмов и алкоголю.
Несколько часов в сутки занимают размышления – встать и заебашить уже наконец чаю, или потупить еще чуток.
Есть правда один нюанс: после нескольких часов взаимодействия с живыми людьми во мне просыпается вдруг вся эта чрезмерно тонкая душевная организация или что-то типа того, и настойчиво требует срочно пиздовать домой, окопаться там, и никого не принимать ближайшие сутки. Если людей вокруг постоянно будет дохуя - хотя бы больше двадцати – и все они будут пиздеть, задавать дебильные вопросы, выебываться и гоготать, то я, боюсь, очень быстро охуею в полный рост.
Жива в памяти история, рассказанная отслужившим корефаном. У них в роте, взводе или батальоне как-то зимой пропал без вести один чувачок. Пропал и пропал – поискали, не нашли, забыли. Весной, ближе к лету, в столовой начал все больше давать о себе знать нехороший душок. Когда душок стал совсем уже невыносимой вонью - пошли искать источник. Нашли. В подвале столовой болтался разбухший труп пропавшего чувачка. Повесился, ну. От чего точно – хуй знает.
Еще одного во время ночной физкультуры пизданули по руке железной трубой – ебанитесь блядь, железной трубой – и сломали ее, руку, нахуй.
Но никто сразу не понял что рука сломана, или понял, но не придал значения, и чувак еще несколько часов отжимался и прыгал вместе со всей ротой.
В итоге что-то там не срослось, руку не починили, и она так до сих пор и болтается вдоль туловища безжизненной макарониной.
Я охуенно боюсь быть покалеченным – потерять руку, ногу или хуй – потому что не вижу никакой радости без возможности погулять, побегать, поиграть на гитарке, поебошить на барабанах, порисовать дебильные рожи ил поебаться.
Еще боюсь совсем ебануться в нехорошем направлении, но это все хуйня.