Ты обо мне ничего не знаешь. Наверно, думаешь до сих пор, что у меня в голове – сквозная… Конечно. Сам же стрелял в упор. Не веришь в то, что и так бывает. Не все пройдет, Соломон неправ… И, если вдруг окажусь права я, ты не держи на меня добра.
Я понимаю: нельзя так близко, что ни слукавить, ни продохнуть. Ты не прощаешься – по-английски, а я, прощая, молюсь окну…
" Вот кабы мне, то я смог бы…", "Я бы…" Вновь недокуренные слова… И чем-то горьким стекает в ямбы лишь безысходное "Наливай! "
Смелеешь… Градус слегка повысив, ты между строк намекаешь мне: "Да ну, какие там игры в бисер? Ведь игры в бисер – не для свиней". Так долго целясь, стреляешь мимо, и, обесценив любовь в Игре, находишь в каждой, в любой – Гермину, – ту, обреченную умереть. Так много возле их: милых, кротких… Несносной, искренней – не чета. Диагноз выставлен – идиотка… И проще – вычеркнуть, не читать. Забыть. И впредь обходить десятой… Других – вменяемых – звать, искать. Но пресных, тихих ручей иссякнет – во мне утопит тебя тоска. Бездонный темный холодный омут подписан чертом – вода дрожит… Ты окунаешься – правдой сломлен… Насквозь? До истины? Значит, жив.