с каждым днём во мне ширится и растёт ощущение, что я просираю жизнь. я конечно бурлю, вернее, говны мои бурлят. вот сегодня бегала по этажам с выпученными глазами - подпишите заявление, скорее, быстрее, я должна утереть нос этому маленькому уродцу. она ведь нас всех нагло обманула - сказала, что за всю группу словечко замолвит, а на деле отпросила только себя и свою сожительницу, простигосподи, подругу то есть. у женьки был приступ здравого смысла, она ныла "ну давайте пойдём все вместе, а то англичанка не отпустит", но все же не могут допустить и тени недоверия в адрес элины батьковны, а мне просто стало лень подниматься на третий этаж, и я сделала вид, что поверила на слово в нашу с кровью добытую свободу. в результате на следующий день нас в аудиторию не пустили, но у этих хомяков обманутых обидиться оказалась кишка тонка, одна я побежала с заявлением о переводе в другую группу, тяжело дыша и размахивая вымпелом ненависти. меня всё равно не пустили, ну и похуй. зато я в таком интересном положении - вроде диссидент (местная власть-то меня загнобила сегодня), а вроде и любимчик компартии (власть высшая в лице заведующего всем и учебной частью конкретно меня обласкала).

но чего это я жалуюсь, в принципе в училище мне весьма приятно. там полно роялей, к тому же есть холодный подвал, если возникнет желание помёрзнуть - всегда пожалуйста; в одиннадцатом полно жрачки, сыр всякий, печеньки, а в кабинете у юлии вареньевны у меня козырное место, солнце светит прямо в ухо, и видно, что происходит на улице. например, вчера я прямо с лестницы упала в объятия роберта, мы мило потискались на прощание, а я подумала - эх роберт-роберт, просрал ты все полимеры в моём лице, ну удачи тебе в харькове, перебежчик саксофонический. а через десять минут я смотрела в окно и наблюдала, как он с кем-то сидел возле продуктового, такое противное голубое пятно на красном пластиковом стуле. чёрт его знает почему я затосковала, и сегодня я тоже тосковала, какого-то рожна мне не хватает, тьфу, срам один.