Белая сова… хищница… охотник… тигр. Кошка, играющая смышкой. Как кошка… большая кошка… как котенок. Белый котенок.
Фигура в белом платье со шлейфом отвернулась от свечи, которую пыталась зажечь. Лицо, которое увидела Елена, могло быть ее лицом, только слегка искаженным, бледным и красивым мертвенной красотой. Неправильноелицо. Оно было похоже на бесконечные отражения Елены, которые она видела во снепро коридор зеркал. Искаженное, голодное и насмешливое.
— Здравствуй, Катрина, — прошептала она.
Катрина нехорошо улыбнулась.
— Ты не так глупа, как я думала.
Голос у нее был серебристым и приятным. Как и ее ресницы. Наплатье тоже мерцали серебристые блестки, когда она двигалась. А волосы былизолотыми, почти такого же светло-золотого оттенка, как и у Елены. Глаза быликак у котенка: круглые и невозможно голубые. На шее было ожерелье с камнемтакого же цвета.
У Елены болело горло, как будто она кричала. Мучила жажда.Малейшая попытка пошевелить шеей причиняла боль.
Стефан стоял рядом, завалившись вперед, руки привязаны кпрутьям ворот. Голова склонилась на грудь, но лицо Елена видела, и оно былосмертельно бледно.
На горле была рана, на воротнике застыла кровь.
Елена мигом обернулась к Катрине:
— Но зачем? Зачем ты это сделала?
Катрина улыбнулась, оголяя острые зубы.
— Потому что люблю его, — мелодично ответила она, — а разветы его не любишь?Только теперь Елена поняла, почему она не могла двигаться ипочему болели руки. Так же как и Стефан, она была привязана к воротам. С трудомповернув голову в другую сторону, она увидела Дамона.
Ему было еще хуже. Рука была разодрана, от одного вида раныЕлену затошнило. Рубашка была порвана в клочья, и девушка увидела, как слабоподнимаются его ребра, когда он дышит. Если бы не это, она бы подумала, что онмертв. Кровь впиталась в волосы и стекала в глаза.
— Кто из них тебе больше нравится? — спросила Катриназаговорщицким тоном. — Ну признайся. Тебе какой больше по душе?
Елена устало на нее посмотрела.
— Катрина. Ну, пожалуйста, пожалуйста, послушай меня…
— Ну, давай, я слушаю.
Ярко-голубые глаза заполнили все поле зрения Елены, а губыприблизились почти вплотную к ее губам.
— Я думаю, что они оба — забавные. Ты ведь любишь забавныхмальчиков?
Елена с отвращением зажмурила глаза и отвернулась.
Больше всего хотелось, чтобы перестала кружиться голова.
Катрина отодвинулась, громко смеясь.
— Да, знаю, выбрать сложно.
Она сделала что-то наподобие пируэта, и Елена поняла, чтото, что она сначала приняла за шлейф от платья, было волосами. Расплавленнымзолотом они стекали по плечам, спине Катрины, спускались на пол и струились заней.
— Все зависит от вкуса, — продолжала Катрина, пританцовывающей походкой подходя к Дамону. Она шаловливо посмотрела на Елену.— Но у меня такие нежные зубки…
Она схватила Дамона за волосы, поднимая его голову, ивонзила зубы в его шею.
— Нет! Не смей! — Елена рванулась вперед, но привязали ее насовесть. Тяжелые железные ворота и надежная веревка. Катрина издавала животныезвуки, чавкая и вгрызаясь в плоть, Дамон тихо стонал. Елена видела, как еготело содрогалось от боли.
— Прекрати, пожалуйста, прекрати…
Катрина поняла голову. По подбородку стекала кровь.
— Но я так голодна, а он такой вкусный…
Она опять вцепилась Дамону в шею, он содрогнулся, Елена дикозакричала.
Вот так оно и было, подумала она. Тогда, в лесу. Она так жевцепилась в горло Стефану, она хотела его убить… 