Неделю назад, в пятницу, Руслан лёг в психиатрическую больницу, больницу для душевнобольных, психушку, дурдом, или, если совсем простонародным языком, в дурку.

В первый же день он позвонил мне и попросил привезти ему колоду игральных карт и мороженое. Я собралась и примерно через полчаса или минут сорок блуждала по территории психбольницы, в поиске его десятого отделения. Когда я, наконец таки, нашла нужную дверь в нужном здании, попросила санитарок позвать мне мальчик, назвала имя и фамилию, и только когда я упомянула, что он лёг только сегодня, они поняли о ком идёт речь.

Нас впустили в комнату для встреч: комната, облицованная плиткой, размеров примерно 3х3, с двумя столами, табуретками, тумбочкой и рукомойником, со всем прилагающимся. Место, наводящее ужас и тоску. Во время моего первого посещения этого заведения, я испытала именно эти чувства. Остальные разы, которые я провела в этой комнате, я испытывала, как бы это странно ни звучало, вдохновение. Меня действительно вдохновляла эта комната, по крайней мере, именно в ней я чувствовала самый большой прилив вдохновения. Руслан невероятно обрадовался моему приезду, обрадовался так, как радовался затем каждый раз, когда я приезжала. Он рассказывал, что им практически всё запрещено и даже карты эти будут нелегальны. Ну что ж? Я стала контрабандисткой.

Я приезжала к нему уже четыре раза: в прошлую пятницу, в воскресенье, вторник и в четверг, вчера. Когда я приехала в воскресенье, то несла ему большой пакет с едой, ведь он отказывается употреблять в пищу то, чем кормят в столовой. Я попала как раз в то время, когда выгуливали пациентов. Пока я шла по территории с пакетом, какая-то груба больных очень радовалась мне и махала руками, видимо, думали, что я иду к ним. Это моё посещение было для Руслана неожиданностью, и он очень удивился, а потом благодарил за то, то его навестила, ведь в таком месте, как психбольница нужны разрядки. Когда нас с улицы опять завели в эту комнату для встреч, к нам вышел парень.
– Здравствуй, меня зовут Максим, – сказал он, протягивая мне Руку.
Я назвала своё имя и пожала руку.
Руслан почти неслышно сказал, что Максим всё равно забудет это.
– Руслан, а кем она тебе приходится? – спросил Максим.
– Как кем? Жена моя. Я же тебе рассказывал: мне тридцать пять лет, я женат, но детей не имею. Она может подтвердить. Правда? – ответил Руслан и посмотрел на меня.
– Да, скоро тридцать шесть будет, – ответила я, подавляя позывы к смеху, ведь ситуация действительно несла комичный характер. Руслану то и девятнадцати нет ещё. Да и какая я ему жена?
– А мне двадцать семь… – задумчиво ответил Максим.
Руслан перекинулся с Максимом ещё парой фраз, в основном о молоденькой санитарке, которая ему понравилась: Руслан давал ему наставления, как пригласить её на свидание, когда того выпустят, а потом тихо-тихо добавил, что его никогда не выпустят. Когда Максим ушёл обольщать санитарку, я просила, чем тот болеет, на что Руслан дал ответ, что, вроде, шизофрений. В своё время, Максим подходил к Руслану знакомиться шесть раз.

В третий раз, когда я приехала к Руслану, я была в подавленном состоянии. Собственно и Руслан не был так бодр, как обычно, ведь только проснулся, да и к тому же ему кололи какое-то обезболивающее, которое давало эффект на деятельность мозга и он не мог достаточно трезво мыслить и говорил только правду. Я помню, как мы сидели на лавочке возле его отделения, ему теперь можно выходить, у него новый режим, «3Б». Мы сидели на лавочке, и просто рассказывала что-то о своих отношениях с людьми, что мама сказала, что, если так будет продолжаться, то я буду несчастна и одинока, рассказывала ему о том, что встреча с Ромой отменилась и, что Вова со мной не общается. Я впервые перед ним расплакалась, хотя он не особо обратила на это внимание. Руслану чужды чувства, переживания и какие-то треволнения. Он сам по себе. Мне теперь даже стыдно. Что я так расклеилась в его присутствии. Хотя я не плакала навзрыд, я даже не всхлипывала, просто какая-то слеза-другая скатилась по щеке. Затем пришла его старшая сестра с мужем.

Вчера же Руслан позвонил мне и попросил привезти две бутылки безалкогольного пива. Поскольку я сидела дома, – странно, где же мне ещё быть? – собралась, села на электричку и поехала к нему в психбольницу. Купила две бутылки пива, как он и просил и два стаканчика, которые в итоге привезла домой. Я расстроилась, поскольку это были мои последние деньг, не считая тех пятисот гривен, которые я не хотела тратить, но, увы, уже пришлось.

Мне опять пришлось встречаться с ним в этой комнате. Пока Руслан куда-то вышел, в комнату зашел какой-то парень из его палаты, которого зовут Паша. Парень, я бы даже сказала, привлекательный и обаятельный. Лежал в дурдоме по той же причине, что и Руслан, тоже призывник. Оказалось, что он вегетарианец, что сделало его ещё более привлекательным в моих глазах, ведь я уже давно задумываюсь над тем, чтобы отказаться от мяса. В ходе разговора, я узнала, что он стал вегетарианцем по той же причине, по которой и я хочу стать. Так приятно встретить человека, который может разделить твои взгляды. Паша так же рассказал, что у них палата миротворцев, они всех угощают едой, и я для себя отметила, что поняла, почему у Руслана так быстро заканчиваются продукты, которые я ему привожу. Интересно, кого я кормила за свои деньги, кроме Руслана?

Вернулся Руслан и попросил Пашу позвать Максима, которого идентифицировал как, цитирую, «Макса телфонозаряжатея». Этот «Макс телефонозаряжатель» оказался молодым человеком из vip-палаты, к которому все ходят заряжать телефоны, от того и идентификация такая. Это был не тот Максим, с которым я познакомилась несколькими днями ранее. «Макс телефонозаряжатель», на вид лет двадцати пяти, оказался сотрудником милиции, насколько я помню, прокурором. Лёг он в психбольницу по своей инициативе, поскольку страдал игроманией. Хотя официально он лежит с пневмонией. Конечно, он на работе ведь не скажет, что лёг в больницу для душевнобольных, потому что хочет вылечиться от игромании, вот и придумал пневмонию. «Макс телефонозаряжатель» спросил, сколько он мне должен денег за пиво, и я, не теряя возможности получить свои деньги обратно, назвала цену, к тому же добавила, чтобы дал за доставку, в ходе чего получила на четыре гривны и пятьдесят копеек больше. Как ни как, за эти деньги я потом доехала домой и купила сушки.

Я и так нарушила много правил, принеся им безалкогольное пиво в стеклянной таре. Если бы кто-то узнал, что у этих троих появилось пиво, пускай и то, в котором нет алкоголя, им бы пришлось не сладко. Наверное, поэтому они попросили безалкогольное. Представляю, что было бы, получи они от меня алкогольное пиво, да ещё и в стеклянных бутылках! Я чётко помню, что в этой комнате для встреч висит список запрещённых и разрешённых продуктов для пациентов, и в первом списке написано, что запрещены алкогольные напитки что-либо в стеклянной таре. Чувствую себя контрабандисткой.

По крайней мере, я теперь имею достаточно необычный жизненный опыт: я бывала в психиатрической больнице. Это действительно необычное место. Не сказала бы, что каждый должен там побывать. Но скажу, что эта больница произвела на меня двоякое впечатление. С одной стороны, она меня пугает, и нет никакого желания возвращаться туда, а с другой, она меня вдохновляет, мне бы хотелось побывать там ещё раз.

Поскольку с недавнего времени я печатаю посты предварительно в «Microsoft Office Word», я обратила внимание, что этот текст занимает два с половиной листа А4, что мне кажется достаточно внушающим объёмом. Отметить это для себя было очень интересно. А я уж думала, что мне нечего рассказывать и, соответственно, нечего писать. Хотя, пока я трудилась над этим текстом, я почувствовала усталость, и мне хотелось поскорей с ним закончить. Видимо, я просто отвыкла от сочинения таких длинных повествований.

Пойду спать. Я устала.