Здравствуй, друг, я, наверное, все еще сплю или сыплюсь, как тот песок…
Знаешь, время меняет боль на соленый воздух и гальку у ног.
У нагой танцовщицы сегодня последний срок,
Чтобы выпустить пар, пустить корни и выдавить сок.
Я, наверно, смогу забыть то, что ты не смог,
Этот дождь, этот дом, это смог…
Твой порог – мой порок.

Друг, я все еще сплю тебя, сню тебя, сладкой ватой окутан дом,
Беспокойные губы хранят тепло и молчат с трудом.
Быть бы рыбой с блестящим стальным хребтом.
Я не слышу тебя, говорю не о тех и молчу не о том,
Запекаюсь коричневой коркою под бинтом.
Этот город уносит меня винтом.
Дождь всегда под моим зонтом.

Волосы Курта, клыки Миллера, плечи Моррисона, глаза Бодлера.
У меня в сознании зачинается тысячей тел новая Эра
Тысяч соитий жаждет бесформенная Химера.
Только детям своим не ставьте меня в примеры –
В каждой строчке теперь понимание – мера без меры.
Чистый виски вкуснее, чем пресная вера,
Чистый вкус сметает барьеры.

Слишком тесное платье, душный воздух и sweet summer sweat.
В этом городе каждый фонарь одноногий скалится, как скелет.
Так голодный рыбак из печеной рыбы вытягивает хребет
Вот тебе моя мантра «te quero» на сотню лет.
Друг, вопрос не всегда означает ответ.
Тебя мажет по стенке от мысли, что где-то свет,
А тебя там нет…