Древняя китайская пословица гласит: «невидимой красной нитью соединены те, кому суждено встретиться, несмотря на время, место и обстоятельства. Нить может растянуться или спутаться, но никогда не порвется».
День медленно утопал в объятьях вечера. Воздух уже был пропитан осенью, с тонкими еле уловимыми нотками лета. Небо, освеженное дождем, пылало ярко алым закатом. Серость домов, угрюмость и затуманенность дымом, беспрерывно валящим из труб, в контрасте с нежным, но в тоже время олицетворяющим могущество природы, ярко красным пламенем вдали. Языки алого заката, поглощали город, захватывали крыши домов, и казалось, они вот-вот испепелят их.
Только закончился дождь, свежесть еще не успела осесть на теплый асфальт. Одетт расталкивала лужи, разбрызгивая воду ногами, так сильно как могла. В голове роились мысли, из-за которых она уже не слышала музыки, игравшей в наушниках и отзвуках в ее душе. Периодически выныривая из под волны самобичевания, в этот момент сила музыки ударяла по ушам с невероятной мощностью. На то время ей казалось, она счастлива - друзья рядом, в семье все неплохо, только начался учебный год и как то все стабильно спокойно. Подобно штилю на море, пугало ее такое состояние. Как бы все хорошо, но вот-вот буря. Что-то постоянно терзало – возможно, юношеский максимализм, может сложный возраст, но глубоко в ней зарождалось темное одиночество. Порой Одетт застревала в себе, как в болоте. Но ведь у многих так.
Небо сменило цвет граната на глубокий сливовый оттенок. Вечер же, напоминал о холоде, особенно после дождя, пробегая по коже мурашками от свежести воздуха. Одетт надела на плечи накидку, которая до этого небрежно болталась на сумке. Резкий порыв ветра, ознаменовал приближение новой грозы. Вздрогнув, она прижала руки к телу, как будто обнимая, пытаясь согреться. Чем быстрее становились ее шаги, тем тяжелее было дышать, резкий воздух почти ранил легкие. Мало по малу, капли дождя ударялись о землю, как то шумно и резко. На ее же лицо они ложились мягко и не казались столь холодными. Видимо, это было из-за температуры ее тела, она горела, осенние прогулки под дожем стали плохой ее привычкой. Природная стихия в праве сломать что угодно, но эта хрупкая девушка, лишь слегка согнувшись не покорялась, а больше наслаждалась ею.
Старая, тяжелая дверь парадного поддалась не сразу. Войдя внутрь, Одетт поднялась на второй этаж, тусклый свет от одинокой лампочки, едва освещал лестничную площадку. Промокшая, замерзшая и одинокая, сидела она на ступеньках. Повторялся подобный ритуал, почти ежедневно. Почти каждый день она останавливалась на несколько минут перед дверью своей квартиры, что бы сделать вид, что все в порядке, что бы настроить себя на правильный лад. Одетт попыталась выжать свои длинные русые волосы, сейчас они были еще более волнистыми, и непослушно заплетались в ее пальцах.
- Как же ты не вовремя, дождь – на тяжелом выдохе сказала Одетт.
По старой привычке, спустя десять минут, девушка поднималась домой.
Одетт закрыла за собой дверь. Хоть квартира была не велика, но уюта в ней никак не чувствовалось. Наоборот, как тени, эти стены сковывали и налаживали необъяснимый груз на хрупкие плечи Оди. На белом отблеске пола, отсвечивал огонь свечи, которая горела на кухне. Доносились тихие и ровные молитвы матери. Одетт набрала воздуха в легкие, и громко выдохнула, откинув ключи и сумку на пол, она прошла в комнату, закрыв за собой дверь. Не включая свет, она просто упала на кровать и тихо произнесла:
- Вчера, сегодня, завтра, так будет всегда.- снова набрала воздуха, и опять громко выдохнула – Зачем? Все равно сегодня все было так же, как вчера. А завтра? А что завтра, маловероятно, что оно будет другим. Уже маловероятно. Не верится.
Вдруг холодной руки Оди коснулась теплая, мягкая шерстка ее кота Доллара. Так было всегда. Как только ей нужен был кто-то, у нее был кот. Он приходил к ее рукам или мирно ложился на ноги. Старый, толстый, черный кот. Звали его вообще-то Бакс, то ли, чтоб в детстве лучше привык, то ли из-за того, что он был какой то американской породы. Но с того самого дня, как Оди нашла больного котенка в парадном, звала его Долларом, назло матери или брату, чтоб он привык и был только ее друг. Он был с ней почти всю ее сознательную жизнь, и знал о ней гораздо больше матери, друзей, ее самой и даже Господа Бога.
Одетт повернулась на бок, поджав ноги и положив одну руку под голову:
- Ты знаешь, что пришло мне сегодня в голову, Доллар? Я вдруг подумала, что я одинока. Глупо, наверное…нет правда глупо. У меня есть Инга и ты. Знаешь, с ней я опять поссорилась, она сказала, что я больше не я, что я изменилась и не в лучшую сторону. Что я падаю в бездну и хочу утащить ее с собой, а она на подобное не подписывалась. Но ведь, не она ли клялась всегда быть со мной? Не ее ли это слова? Хотя что там слова, в наше время слова ничего не значат, так как и люди. - кот же смотрел на ее угрюмыми синими глазами, терся о ее руку головой и тихо мурчал - да ты прав, я хотела бы быть кошкой. Все лучше, чем человеком. И тогда бы я точно не была одинока, у меня бы был бы ты, мой идеальный кавалер - в этот момент Доллар, затяжно мяукнул, Оди улыбнулась - я знаю, Доллар, знаю, все когда-нибудь будет иначе.
Еще немного Одетт пролежала на кровати в кромешной темноте, и почти в тишине. Нарушало тишину только тиканье часов, висящих на стенке, в окружении старых фото, детских картин, была и пара билетов из кино и один с концерта. Эта стена была кладом воспоминаний девушки. Вечерами, особенно когда выключали свет или что-то случалось с компьютером, желательно зимой, что бы батарея грела ей спину или коленки, она сидела здесь, рассматривая что либо, ну или просто проводила пальцами по бумаге, как будто забирая или наоборот отдавая им частицу своей души. Поднявшись, она снова подошла к фотографиям, смотрела на себя еще несколько месяцев назад, и не узнавала, будто другой человек, подобный фотографиям неизвестных, на которых все так загадочны и счастливы, которые так хотелось разгадать и почувствовать. Вот и ей хотелось снова почувствовать, что тогда было. Но почему то уже пусто. Она села на пол поджав колени, батарея была все еще холодна, а от балконной двери по полу несло улицей, Оди пришлось сесть на кресло. Тут же, на свое законное место, на ее колени, пришел Доллар. Она долго думала стоит ли проводить еще одну бессонную ночь в сетях, бесцельно и безрезультатно бродить интернетом, в поисках как бы того заветного лекарства от всех болезней, от всех чувств. Она все же включила компьютер, потом музыку, а спустя пол часа поднялась и остановила настенные часы. Она всегда так делала. Поясняя это тем, что не хочет так глупо прожигать свое время, и что бы все неудачные часы, проведенные за компьютером, просто проходили мимо, она останавливала стрелки часов. Что бы все, что происходит с ней в такие ночи не могло зацепится о стрелки. А сама она все равно ничего не запомнит, уснет и все, завтра же всегда новый день.
В 4:21 утра резкий звук сообщения разбудил кота, и что-то внутри Оди.
-Интересно, а ты так же улыбаешься?
-Хотелось бы, но нет.
-Скорее всего, ты врешь
-Ничего себе заявление - с чего-то вдруг засмеялась Оди - я вообще не вру. Стараюсь. Да и какая разница, я же тебя не знаю
-Теперь знаешь, ты же со мной говоришь. Я Брайан.
-А я Одетт, и мне больше шестидесяти лет
-Снова врешь. Будь тебя шестьдесят, ты бы уже спала
-Нет никакой логики. И все равно ты обо мне ничего не знаешь. - Оди так быстро перебирала пальцами по клавиатуре, что Доллар нехотя шевелил лапой, мол хватит уже.
-Узнаю, но не сейчас мне пора идти, поговорим позже.
-И снова громкое заявление и обещание - немного поутихши написала она, уже опустив голову и снова закрывая глаза, подготовилась снова включать любимую аудиозапись и уходить в себя.
Как опять он:
-Это просто слова, они сегодня ничего не стоят. Не думай о них всерьез, есть много другого, чем я с тобой поделюсь. Есть целый мир, где не обязательны слова, его нужно просто почувствовать. Брось, ты же не глупа
И снова тишина, которая почему то уже не пугала. За окном поднималось солнце на слишком голубое и безоблачное небо. Улицы шумного города, серость домов, запыленность дорог была смыта дождем, а вместе с ним и, так называемая Оди, пыль ее головы. Теперь стоял туман, приятный и легкий, чарующий. Она думала об этом почти не знакомом ей парне, который вот так в раз, смог сделать, что прежде не делал никто - дать ей надежду, убедить ее, что все еще будет. Его словам она поверила. Она сидела и смотрела в окно, сквозь которое мало по малу пробивались лучи солнца. Она ждала своего луча, который должен был отправить ее в постель и избавить хоть на время от мыслей о нем.