please, stay with me.
моим мыслям неудобно жить в клетке, им тесно, как в одной комнате. а внутри самое глубокое озеро, оно пресное. приходится каждый вечер поддаваться порыву изменчивых чувств, ну что же поделаешь, в этом вся я, в этом и весь ты. просто среди всего этого серого, серого мегаполиса холодно, а я на веки тобою кандалами прикована, наверное. почему наверное? слишком часто так кажется, что это, с одной стороны, временно, что пройдёт и забудется, хотя нет, не забудется, всегда будет помниться, потому что будет находится под тонкой непроницаемой плёнкой, которая в любой момент может сорваться, вот почему сознательное так реагирует. сегодня я поняла это. так, наверняка, у всех людей бывает. а с другой же стороны, не кажется, а хочется, чтобы всё было надолго.
давно бы пора стать бесчувственным бревном, так, действительно, легче. но тогда чем можно будет отличиться от серой массы людей? кто-то скажет, что эти планеты управляют нами. так почему я попадаю именно во власти Венеры? я хочу быть дальше от всех, ну к примеру, бесчувственным, самым отдалённым Плутоном, который такой же, как и холодное северное море.
почему надо расстрачивать своё тепло на проходящих людей? ведь никогда нет гарантии, что они останутся. ведь наши линии-стрелки могут гнуться, гнуться, но так ведь и не сойтись. а ведь по щедрости души ты каждому дорогому-близкому для тебя оставляешь стулья в сердце, но ведь есть и стулья пустые, которые уже давно освободились, но их так никто и не занял. само присутствие этого свободного места уже напоминает о человеке, может поэтому воспоминания возникают так быстро? что является твоей движущей силой? и с какими эмоциями ты читаешь мои тексты?
пора остановиться. тихо так стонут дни. и я так долго буду решаться на заметку "это, может, чуть-чуть сумасшествие", я обещаю, что таковая появится, это будет изливание плюсового тепла. минусовая останется внутри. я думаю, это будет просто итоговой линией всего, это как результат и конец одновременно. когда я захочу всё вычеркнуть, то перестанут греть батареи, из окон ветер уже не повеет, с раковин выльется море и затопит все в коридоре. это будет запредельно знакомое внутривенное море. когда прорвётся всё это ледяное море, я больше не смогу сказать, что кандалами прикована. всё будет сброшено, куча гирей с сердца упадёт. я не скажу, что буду слишком взволнована: в тот момент мне будет уже всё равно.