Может, это мне вдруг стало вести на такие вещи, а может я слишком стала обращать внимание на подобное. Может я сама уже выискиваю взглядом определенных людей в определенных местах.
Снова метро, снова какой то улыбчивый старикан. Мы ехали с мужем домой, почти пустой вагон, люде же как одичалые сносят все с полок магазинов, им не до прогулок, не до метро, не до жизни и тем более до какого то очередного старого. Он сидел прямо напротив нас. Одет был хоть и в старые вещи но опрятные, постоянно проводил рукой по волосом, поправляя их. Знаете почему именно на него я обратила внимание. Как по мне именно так выглядел бы Курт Кобейн будь ему под 70. Правда, это первое что проскочило в моей голове, когда взгляд остановился на нем. В его глазах было что то особое, чувствовалась жизнь, настоящая жизнь, которую сейчас мало где увидишь. А у него была. Стало как то завидно, что ли. Он улыбался, улыбался глазами, посматривая на нас и людей вокруг. Вдруг в вагон зашла молодая девушка лет 24 с ребенком, девочкой, ей было год и три месяца. Откуда я знаю? Я услышала это из их разговора. А я то думала, сейчас никто не говорит вот так вот просто с не знакомым человеком в метро. Девушка села рядом с престарелым мужчиной(назвать его дедушкой у меня не поворачивается язык, слишком уж жив он был, а его взгляд мог затмить глаза 20ти летнего). Теперь улыбка сияла не только в его глазах но и на лице. Он сразу начал говорить с девочкой, протягивать ей руки, корчить рожицы. Это так мило смотрелось, что я улыбнулась, пожалуй даже пропустила смешок. А он завел разговор с ее матерью, расспрашивал о том о сем, даже советы давал. Она же смеялась громко так, заливисто. И так было 4 остановки. За 4 остановки их души так сблизились, как будто это семья отец, дочь и внучка.
Девушке пришло время выходить, она взяла дочь, Майю кстати, на руки пожелала счастливого пути своему собеседнику и вышла. И тут лицо его сменилось. Все года дали о себе знать. Глаза повлажнели, рука судорожно начала протирать их, он поникло опустил голову и больше не улыбался. Когда он поднимал взгляд вновь на нас, я видела тоску, немыслимую тоску. Неужели он одинок? Он завел разговор, совершенно не стыдясь, совершенно открыто от одиночества, от усталости и от нехватки этих жизненных эмоций. Теперь он был измученным жизнью стариком, который, скорее всего, ехал в пустую квартиру, а по пути обязательно зашел бы в старый гастроном, что бы поговорить о том о сем с продавщицей. От этого его взгляда стало тоскливо. Вряд ли он был всю жизнь одинок, просто пришло время и он потерял все. Ох как же я боюсь этого времени. Как же я боюсь остаться совсем одна. Что бы укрыться от этих мыслей, я крепче сжалась под рукой мужа, прижимаясь к нему, закрыв глаза и пытаясь успокоить бурю.