Прошла два года, два абсолютно бесполезных года, без праздников и радостей, без света и тьмы, сплошная серая полоса с одинаковыми мыслями и желаниями. Джон стал невероятно сильным, не плакал, не кричал, он научился сжимать губы в тонкую полоску, прикрывать глаза. Джон повторял про себя, как мантру «Шерлок жив, жив». Несмотря на долгий период времени, Уотсон так и не смирился, не смог бы смириться.

Джон все ждал и ждал, причем ждал скорее того, когда его жизненный путь наконец закончится, смиренно и покорно. Джон не мог понять, почему прошло уже два года, а Шерлок все не забрал его себе.