Мне снова тринадцать. Я уже ничего не чувствую и не слышу. Как давно это было, я запиралась в ванной и мы разговаривали о том, как ненавидим всех их. В голове прокручивались диалоги. Все, что мне хотелось сказать им, все, что нужно было сказать спокойным и сдержанным тоном, вырывалось наружу сорванным визжащим воплем. Белая кожа заливалась алым как акварель в микроскопические трещинки бумаги. Все затуманено, себя не слышно. Смех вырывается откуда-то из глубины, когда вспоминаешь, что они тебе говорили. Они презирают и ненавидят, а я вспоминаю, как было раньше, снова заливаясь истеричными всхлипами. Мне было тринадцать, я представляла, что могло быть иначе. Мне снова шестнадцать, я переживаю и начинаю понимать. Уже совсем не плачу, но очень хочется кричать. Полтора года спустя доходит, что надо отсюда сматываться. Пытаюсь сматываться, но мне снова тринадцать, я снова хочу запираться в ванной и говорить о том, как могло быть.