ребенок мой осень, ты плачешь? то пляшет мой ткацкий станок. я тку твое серое платье, и город свернулся у ног. ребенок седой и горбатый, твоя мне мерещится мощь – по крышам и стеклам Арбата с налета ударивший дождь. мой ранний, мой слабый ребенок, твой плач вырастает впотьмах. но сколько их, непогребенных детей моих, в сонных домах! теперь мне осталось одно лишь седое, как дождь, ремесло. но ты ведь не враг. Ты позволишь, чтоб это мученье росло, чтоб наше прощанье окрепло, кренясь на великом ветру, пока я соленого пепла и пены со рта не сотру.